баб.
– Можо будит!
Собирались во дворе Гармы. Мужики верхом на лошадях. Бабы на скрипучих арбах. Двор встретил приветливой прелью помета.
Русский говорил непонятно:
– Революция! Буржуазия! Партия. Коммунизм.
Буряты понимающими притворялись.
Солидно головами качали. Шептались совсем громко.
– Реболюций?
– Шибко здорово! Табар дадут наберно.
– Сердитый началиниг ни будит. Свой!
– Гобори… Гобори…
– Свечки бурхан дадут.
– А пылохо сердится бог – бурхан.
Сысык с трудом ловила непонятные слова. А поняла только: калым[8] (большой мошенничество) не будет. Баба бить грех… тоже челобек. И радовалась. Русский, кончив, вытер пот с лица рукавом. И увидел обрадованные щелочки глаз. Сам обрадовался. Подошел. И, вынув из кармана шинели измятый, вырезанный из газеты портретик, сказал:
– Ленин это. Большой человек. Возьми. За бедных он. И за баб…
Взяла Сысык.
И в углу грязной юрты, над божницей, над уродиками – бурханами, стал висеть совсем маленький, из газеты вырезанный портретик. Не ругался на это муж:
– Бурхан рюска. Ну и пусть бурхан бист.
II
Шелестели по-старому травы в степи. Шелестели по-новому дни. Юрта Гармы на дороге. То и дело из города буряты заезжали. За чаем – новостями ругались.
– Дорого бсе! Большой война в городе.
– Капут скоро. Ой, капут товарищам.
– Большой началиниг едет. – Белый.
– Капут товарищам. Ай капут.
– А-а-а!
Смотрела Сысык. Слова, как комаров, ловила. Бедняки старых прятали.
– Ай не любит белый бедных.
Дерется за то, что землю у русских взяли, – шибко ружьем дерется!
А пришли белые в степь, как кобылка.
III
Много в юрте Гармы вшей. А белогвардейцев еще больше. И откуда столько? Зачем? Громко вонючие рты затянули:
Э-эх, шарабан мой американка-а,
Да я девче-енка-а-а, да хулиган…
– Вина, ну. Вина! Вина живей!..
– В-вина-а.
И перекачивалась бурятская самогонка – араки из поганых котлов в поганые рты. Угощал сам хозяин Гарма. Улыбкой корежило скуластую хозяйскую рожу.
– Шибко пейте. Шибко большая друга. Шибко бино хорош. Шибко мал-мало рад.
Тряслись от смеха золотые погоны.
С интересом рыжий юрту осматривал. Не видал, что ли? У божницы остановился.
– Дикари-и. А ведь тоже бога в обиду не дадут. Вон понавесили сколько.
Но почему рыжий ус зашевелился?
– Мать… Мать вашу!
– Сволочь. Бо-ольшевики-и!
– Ленин откуда? Хозяин!
На полу Гарма.
– Не бызнал. Бурхан думал. Баба побесил. – Трусливо шелестели
Институт выкупа невесты семьей жениха, распространенный у бурят.
