– чужие, страшные, толпами
в праздники, поодиночке – в будни.
люди…
каждый – за своим, как минимум,
а где-то перепадет – все одно не убыток…
и бессеребренники, и те, что в плену у быта,
и те, в ком живо, и те, в ком убито… —
чужие.
а самое гадкое – я такой же.
14. «Это зима забирает остатки тепла…»
Это зима забирает остатки тепла.
Скоро морозы внутри – под девяносто.
Как бы паршиво ни было, мальчик, не плачь.
Помни, пожалуйста, мальчик, ты уже взрослый
Тонкой душою назначив свою пустоту,
Ты претендуешь на звание нового солнца.
Скоро, однако, метели тебя заметут:
Больше ни слова из рта твоего не прольется.
Знай свое место на пыльной обочине дней,
Где наблюдай за людьми без немого укора.
Это призванье твое. А другого и нет:
Рифмы банальные пошлости внутренней вторят.
Знай и завидуй тем, кто действительно жив.
Тем, кто щебечет, и тем, кто уже был заклеван.
Знай: в этом мире и нынче достаточно лжи —
Ты не имеешь права последнего слова.
15. m-me Барашковой
Настасья Филипповна
– демон –
спускайся ко мне на страницу
На этот проклятый исчерченный ятями лист.
Ты станешь графичней и перестанет сниться,
Что мы сплелись.
Настасья Филипповна
– ангел —
Спускайся и будь что будет!
Душу в ладони вложу до последней унции…
Прости, забываю о том, что теперь мы не люди,
А функции.
Настасья
– проклятье —
Даже сгубить не ново…
В этот век я уже не трагичен – просто смешон.
/ты играешь людьми. в этом есть нечто божественное…/
Мир тебе, Лев Николаич.
Брат по Кресту
И Слову.
Парфен.
16. «Когда мысли о Боге уже – сквозь зубы…»
Когда мысли о Боге уже – сквозь зубы,
через силу, через прожилки на лбу…
когда что-то внури как будто – на убыль,
и слова не складываются из букв…
когда сердце стучится, уже – сквозь кожу
пробивается к солнцу с упорством листа…
и себя самого стыдиться не должен,
но стыдишься, что кем-то так и не стал…
когда то, что по жилам, – бесправной сонатой,
волной, электричеством бьющихся люстр.
и – без вариантов – быть снова распятым.
.....
быть может, тогда прорывается блюз…
17. «Волосы
