последние угольки догоревшего дня, а какая-то девушка даже играла на гитаре. Мы остановились неподалеку и слушали, как она поет “Любовь подобна вечерней звезде”[26] – я никогда раньше не слышал эту песню в женском исполнении. В какой-то момент девушка сфальшивила и, резко дернув по струнам, рассмеялась. Да, Вацлав Грабье – это совсем, совсем другая эпоха.
– У тебя такие большие губы, – сказала вдруг Нина, – почти негритянские. Я их когда-нибудь нарисую.
– Это чтобы лучше тебя целовать, – ответил я и обхватил ладонями ее лицо. – Ночуешь сегодня у меня?
– У тебя? – засомневалась Нина. – Ну не знаю… А ты не съешь меня, как волк?
– Только чуть-чуть надкушу.
– Не уверена, что это хорошая идея, – не сдавалась Нина. – За пижамой придется заходить…
– А моя футболка не годится?
– Да мне еще всякое другое нужно… И да, заранее предупреждаю: пижама у меня дурацкая.
– Так что, отправляемся за пижамой?
– Или ты меня просто проводишь до дома.
Мы прошли через Денисовы сады и спустились по Студанке на Копечную, где у Нины было временное прибежище.
– Я на пять минут, – сказала она, подмигнув, а потом добавила: – Если через пятнадцать минут не вернусь, значит, я осталась у себя.
Да, подумал я, тут есть некая симметрия: вчера она ждала меня перед домом, а сегодня я ее. Неужели и вправду прошло только двадцать четыре часа? Иногда жизнь долго запрягает, но быстро едет.
Из кабаре “Шпачек”, что было прямо напротив, высыпала кучка людей; я увидел среди них одного знакомого поэта и помахал ему.
– Чего ты там торчишь, как дохлый трубадур? – прокричал он мне через дорогу.
– Я уже свое оттрубил.
Словно в подтверждение моих слов на лестнице дома зажегся свет, и спустя минуту Нина уже была внизу.
– Ничего, если я по дороге выкурю сигарету? – спросила она.
– Ну, если ты взяла зубную щетку…
– Черт! Я сейчас.
Нина снова заскочила в дом, а я снова прислонился спиной к стене.
– Опять сбежала? – донеслось с другой стороны улицы.
– Без паники, сейчас вернется. Пошла за зубной щеткой.
– Ну и славно. Зубная щетка в сумочке сулит многое, – изрек поэт.
Мы пришли ко мне; я открыл дверь и пригласил Нину войти. Из прихожей мы свернули не направо, в кухню, а налево, в комнату. Я включил свет, и в темных окнах появились наши отражения. Мы так и стояли вместе с ними – Нина осматривалась по сторонам, и Нина в стекле делала то же самое.
– Будешь что-нибудь?
Она покачала головой.
– Ну и хорошо, потому что у меня почти ничего нет. Воды?
– Не ходи никуда.
Мы обнялись.
– Спать? – спросил я.
– Мне еще нужно в душ.
– Тогда
