Я вспомнила, что у неё подружка завелась. Рамиссой зовут. Лиси иногда…ммм… в таверну отпрашивалась, с Рамиссой поболтать. Та на главной площади в богатом квартале служит… у гоблинов. Даромира не было, и я решила сходить сама, – ложь далась нелегко, нужна была передышка, чтобы додумать её до правдоподобной концовки. – Мам, – я расстегнула три верхние пуговицы на глухом вороте платья, – тут такое дело, я не помню, когда он треснул. Ну и перестал служить, как должно. Гоблины меня в дом пригласили и сразу порталом в свою столицу перенесли в подарок наследнику! Не узнали, кто я, к сожалению. Пап, я едва успела тебе сказать, что они задумали меня магии лишить. А Даромир так вовремя появился! Он со своим войском гоблинский дворец штурмом взял!
– Красивая история. Вашим детям её рассказывать будете! А о том, как Даромир взял дворец, я знаю. Не заметила, когда магию защитного амулета разрушили?! – переспросил папа, впервые проявляя строгость по отношению ко мне. – Даромир, за враньё лучше ремнём ей всыпать. А если вернётся желание в детектива поиграть, высеки повторно! – папа не просил – он приказывал, и его слова не предполагали отказа в повиновении. Но потому как он развернулся и, в нарушение всех норм, повёл хозяев за собой, мы поняли, как сильно папа расстроен.
Я рот открыла от неожиданности. Так влипнуть в неприятности нужно было постараться. Оказывается, меня сильно жалели, пока я была маленькой. А теперь выросла, и скидки кончились.
«Я получу сполна», – представляя, как Даромир в расплату за «радостные» дни, не ласково гладит заготовленный для меня широкий, кожаный ремень, тихонько ойкнула, от неожиданного прикосновения. Приглашая продолжить путь, Даромир непривычно бережно обхватил мою руку своей ладонью, вкладывая в этот жест что-то похожее на поддержку или благодарность. Я словно «спасибо» услышала. Удивительно, что можно так общаться, не словами, а взглядом и прикосновением. Его высокая оценка моего глупого, но смелого решения не посвящать родителей в наши дела, наполнила меня целой гаммой дружеских чувств: гордостью, ответной благодарностью, светлой радостью, и чем-то мной не идентифицированным. Новое чувство удивило. Оно щипало в носу и разливалось приятным теплом где-то в груди, словно мне показали редчайший вид растения, которое погибнет без моего участия и заботы.
– Арисгар называл подобное умилительно-щекотное состояние нежностью, – прошептал повелитель, который тоже, кажется, прислушивался к моему новому чувству. – Но твоё ощущение сильнее, словно под шкуру забирается.
– Вам неприятно?
– Пока не понял…
Попытка вернуться в реальность не увенчалась успехом. Мы догнали родителей у входа в их прекрасный сад, который разместился в дворцовом парке, словно постоянная, диковинная его часть, и постарались не выказать возникшей необычности. Однако Даромира заметно выдавала его глубокая задумчивость, а я вообще двигалась, как сомнамбула далёкая от красот сада, поглощённая в собственный мир переживаний.
