пиджака, словно маленькая креветка из несоразмерной для себя ракушки.
– Отметины на шее, – проговорил один из них, – Это, что? Укус?
– Не говори глупостей, – бросил я ему, – Ты взгляни на точки, на их диаметр. Это нож для колки льда или шило. В крайнем случае, острая крестовая отвёртка, – жестикулировал я пальцами, пытаясь подобрать варианты.
Крестовая, потому как её кончик у большинства представителей куда лучше работает в качестве иглы, нежели плоская прямошпилевая. Та бы оставила, скорее всего, характерный порез, трещину в обе стороны от дыры, и отметины бы, как мне говорит опыт, имели бы раз вид разрезов, выглядели бы маленькими чёрточками, а не круглыми точками.
Здесь же всё походило на укол шилом или подобным инструментом. Для крупного шприца отметины всё равно были слишком широкими, как мне казалось, однако сам факт выкачивания крови говорил о том, что именно со шприцами мог иметь дело здешний убийца.
Впрочем, скорее всего, задействован был какой-то насос. В любом случае принцип забора крови был именно таким, если допустить, что в шею этого человека не просто убили чем-то острым, а ещё именно отсюда и выкачивали из него жидкости. Хотя, опять-таки, сначала требовалось заключение специалистов после полного осмотра тела, нет ли ещё каких отметин и порезов.
Не уверен, что через шейные артерии можно прямо-таки выкачать из организма всю кровь, но, кто знает, какими насосами пользовался маньяк, подключая их к крупным шприцам или иглам. Это ж около пяти литров, их надо не просто изъять, но ещё и куда-то слить, поместить в сосуды, увезти с собой…
Самое интересное, повторюсь, что следов этой самой крови вокруг нигде нет. Это меня тревожит сильнее всего сейчас. Не отпускает прям. Будто ни капли не пролилось, разве ж такое возможно? Да даже воротник должен бы быть запачкан, если его убивали шилом или чем-то острым в шею. Оттуда ж так хлестать должно было!
Неужто замыл? Почему мы ничего не обнаружили? Продолжаем осмотр места, однако безрезультатно в этом плане. На траве, на земле, на каменной плитке дорожек рядом – нигде никаких кровавых следов, разводов или засохших капель.
– Доррет, Лойз, вчера дождя точно никакого ведь не было? – уточнил я о погоде у двоих ближайших к себе констеблей, первый из которых как раз закончил собирать огарки свечей и прошёл мимо меня уже в направлении лежавшего тела.
– Нет, сэр, только очень густой туман, – отозвался мне один из них.
– Пожалуй, даже слишком густой, совсем непроглядный, – добавил второй, что нёс улики.
Туман – это, конечно, влага, но едва ли достаточная, чтобы вместе с утренней росой вот так смыть какие-либо кровавые следы. Я ещё раз посмотрел на свечки в пакетике, кольца и звездовидную серьгу, вспомнил те бумаги с рисунками и знаками, которые тоже уже были убраны в пакет…
– Маккей, ты ж у нас по всяким гороскопам, там вчера никакого «особого дня» или ночи не наблюдалось? Тут мог проводиться какой-то ритуал.
