золотой вепрь у подножия черной скалы, скалы были и на гербах кровных вассалов – Карлионов, Тристрамов, Рокслеев. «Незыблем» – это слово с герба сюзерена входило в девиз каждой фамилии Дома. В чем незыблем? В глупости? В упрямстве? И были ли они, их всесильные предки, завещавшие мудрость и силу избранным и покинувшие Талигойю для смертельного боя, или же великое прошлое – это сказки? Обычные сказки, придуманные дикарями, некогда населявшими Золотые земли?
Темнело, нагретые камни мало-помалу остывали, с реки потянуло холодом, да и застывшие в нескольких шагах свитские истомились. Надо было вставать и идти. Все дела на сегодня закончены. Они раздавили гайифцев и отбили очередной приступ, вернее, это Рамиро Алва подавил бунт и сбросил Оллара со стен. Кэналлиец поспевал всюду, но маршалом ему не быть, потому что он – полукровка и, по мнению самовлюбленных баранов вроде Придда и Тристрама, не имеет права приказывать им, великим… Следуя их логике, можно договориться до того, что Франциск Оллар не имеет права их бить, однако ж он их бьет.
Алан с трудом поднялся. Он устал, как ломовая лошадь, как табун ломовых лошадей, сегодня в Старом городе и Цитадели вряд ли найдется хоть кто-то, способный держать оружие. Остается надеяться, что Бездомный Король тоже не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Герцог Окделл медленно брел по извилистой улице, устало поднимая руку в ответ на воинские приветствия. Может, его прародитель и состоял в родстве со скалами, но тело потомка об этом не знало. Алан предвкушал хоть какой-то отдых, но его ждало разочарование, принявшее образ Женевьев в черном с золотом наряде с роскошным, но не идущим ей фамильным ожерельем Окделлов на белой шее. Рядом с матерью хмурился Ричард, с которым явно было что-то не так. Алан с недоумением уставился на свое семейство, супруга сочла уместным пояснить:
– Собирается Полный Совет.
– По чьему слову?
– Маршала.
Окделл поморщился. Этого еще не хватало! Чего надо этому набитому дураку? Другой бы на его месте забился после сегодняшнего позора под стол и не вылезал до первого снега, а он созывает Совет… Неужто хватило совести снять с себя маршальскую цепь? Нет, вряд ли… Для этого довольно Совета Мечей, да и не таков Эктор, чтоб расписаться в собственной бездарности. Что же он затеял, собирая не только глав фамилий, но и их жен, наследников, всех Людей Чести, находившихся в пределах дневного конского перехода. Сколько же их сейчас в Кабитэле? Человек восемьдесят, не меньше. Затея маршала нравилась Окделлу все меньше и меньше, но он молча прошел к себе. Полный Совет требовал соответствующих одеяний.
Обычно Алан обходился без чужой помощи, но на этот раз кликнул слуг. Разрубленный Змей, как же он устал, как они все устали… Что же затеял этот дурак?
Затянутый в парадное платье герцог подал руку Женевьев, на которую та и оперлась, причем очень неудачно, задев место ушиба. Люди Чести терпят любую боль молча, к тому же жена не желала ему зла, и Алан ничего не сказал, только сжал зубы.
– Отец, – нарушил молчание Ричард, – а кошки после смерти
