беспорядочной грудой лежали на полу.
Паркер вошел в комнату:
– Доминик, дружище, что с тобой? Ты так орал – я слышал тебя с подъездной дорожки.
– Сон.
– Наверное, что-то из ряда вон.
– Не помню, что это было, – сказал Доминик, по-прежнему сидя в углу: он чувствовал себя слишком измотанным и слабым, чтобы вставать. – Ты мой ангел-спаситель, Паркер. Но… какого черта ты здесь делаешь?
Паркер моргнул:
– Ты что, не знаешь? Ты мне звонил. Не далее как десять минут назад. Кричал, звал на помощь. Говорил, что они здесь и не выпустят тебя живым. Потом бросил трубку.
Чувство унижения, словно мучительный ожог, накатило на Доминика.
– Значит, ты звонил во сне, – сказал художник. – Я так и подумал. Голос был… какой-то не твой. Может, следовало вызвать полицию, но я решил, что у тебя опять сомнамбулизм. Знал, что ты не захочешь предстать в таком виде перед незнакомыми людьми, перед командой копов.
– Я собой не владею, Паркер. Что-то… что-то во мне сломалось.
– Хватит этого бреда. Не желаю его больше слушать.
Доминик чувствовал себя как беспомощный ребенок. Боялся, что сейчас расплачется. Он прикусил язык, прогнал слезы, откашлялся и спросил:
– Который час?
– Начало пятого. Почти ночь еще.
Паркер посмотрел в сторону окна и нахмурился.
Следом за ним туда посмотрел и Доминик: шторы были плотно задернуты, высокий комод, передвинутый к окну, надежно загораживал его. Да, ночью он не сидел без дела.
– Черт возьми, – сказал Паркер. Подойдя к кровати, он остановился, и на его широком лице отразилось потрясение. – Нехорошее это дело, друг мой. Очень нехорошее.
Доминик, опираясь на стену, кое-как поднялся на ноги и увидел, что имеет в виду Паркер, – а когда увидел, пожалел, что поднялся. На кровати скопился целый арсенал: автоматический пистолет двадцать второго калибра, обычно лежавший в тумбочке, кухонный нож, два мясных ножа, тесак, молоток. И топорик, который Доминик использовал для откалывания щепок на растопку, – в последний раз он видел его, когда был в гараже.
– Ты к чему готовился, к советскому вторжению? Что тебя так пугает?
– Не знаю. Что-то в моих кошмарах.
– И что тебе снится?
– Не знаю.
– Ничего не помнишь?
– Нет.
Его снова пробрала дрожь.
Паркер подошел к нему и положил руку на плечо:
– Давай прими душ, оденься. Я сочиню что-нибудь на завтрак. Идет? А потом… пожалуй, съезжу к твоему доктору, как только он начнет принимать. Думаю, тебе нужно еще одно обследование.
Доминик кивнул.
Это было 2 декабря.
Глава 2
2 декабря – 16 декабря
1
Бостон, Массачусетс
