style="font-size:15px;"> – Ну что я хочу тебе сказать, голубчик, – Дементий Фомич снял с носа массивные, без заушных дужек очки и подслеповато прищурился. – За эти десять дней, что прошли с нашего прежнего разговора, подвижки в душевном здоровье вашего егеря определённо имеются. Особенно они для меня стали заметны вот за эти последние три дня. У твоего солдата, Алексей, появился аппетит, и вчера он у хозяйки, насколько мне стало известно, даже добавки попросил. Две миски каши с мясом он разом сумел съесть. Это я к тому, что его раньше чуть ли не насильно принимать пищу заставляли. По комнате он потихоньку ходит, на вопросы пусть пока и с неохотой, но всё же отвечает. Конечно, не всё здесь так радужно. Слабость у него большая имеется, немощен уж он больно, да и как только я начинаю его расспрашивать о былой службе и к его давним воспоминаниям обращаюсь, то он сразу же в себе замыкается и молчит. Всё-таки нужно его подержать весь этот месяц в постели и ещё внимательно за ним тут понаблюдать. Очень может быть, что это лишь его временное облегчение. Произойдёт с ним какое-нибудь волнительное событие, и кто знает, а вдруг у него и вовсе тогда рассудок помутится? Современная наука ещё слишком слаба в таких тонких материях, как человеческое сознание. Для нас это скорее пока лишь, по сути, философские понятия, и к врачебной практике они ещё совсем мало касательства имеют. Во как! – И гарнизонный врач поднял со значением вверх указательный палец.
– Да, да, да, – покачал головой Егоров. – Человеческая душа и его мозг потёмки, и похоже, что они ещё долго таковыми оставаться будут.
– Именно так, – согласился Дементий Фомич. – Но, однако, что касается вашего егеря, Алексей, то, признаться, приятно удивлён всеми теми улучшениями, которые я у него уже сейчас наблюдаю. Удивительно, но похоже, что вам всё-таки удалось дать его сознанию некий толчок вот всеми этими вот материальными вещами и особенно той заботой и вниманием сослуживцев, которыми вы его здесь окружили. Похоже, что вам удалось переключить его душевный настрой с угасания, напротив, на здоровый интерес к жизни. В моей практике я такое пока не встречал, да и не слышал даже об этом. Должен признаться, что медицина, а уж тем более полевая, армейская, от всего этого весьма далека. Нам бы научиться хорошо раны да телесные хвори людские лечить. Каждый день ведь десятки солдатиков на погост от лихорадки да от натужных болезней сносят. Ну да ладно, загостился я тут у вас. Пойду. Мне ещё лазарет в Выборгском пехотным надобно будет проверить, там вот уже вторую неделю солдатики животами мучаются. И всему этому виной, похоже, что, гнилая вода будет.
Алексей, провожая врача на улицу, аккуратно вложил ему в руку целковый.
– Возьмите, возьмите, Дементий Фомич, и даже не пытайтесь отказаться, – пресёк он попытку того отклонить подарок. – Вы и так столько времени уделили моим солдатам, и все они уже в строй, окромя Афанасия, вернулись. Глядишь, придёт час, и этот мой егерь тоже поправится. Примите Бога ради, не обижайте!
Среда, четверг, пятница, – отбивались барабанным боем построения на окраинной Бухарестской улице.
– Господин
