серыми глазами. Бабушка носила прямые штапельные платья, не имела дорогих украшений, не пользовалась косметикой; мне запомнились только её духи «Красная Москва» – маленький флакончик в красной коробочке. Мой дед никогда не казался мне «дедом»: был он до самой своей кончины (ушёл, не дожив полугода до семидесяти лет) энергичным, весёлым и «заводным», как говорила бабушка. Он носил костюмы (летом – непременно светлые, песочная гамма преобладала), рубашки с запонками, галстуки, шёлковые кашне, шляпы; выглядел весьма импозантно. Бабушка и дед всегда пребывали в хорошем настроении. «Живём как у Христа за пазухой», – говорила бабушка, и я представляла себе Христа, как мы сидим у Него за пазухой и выглядываем оттуда – довольные и счастливые.
Татьяна Маврина. «На Якиманке.
Ц. Иоанна Воина. XVII век».
Бабушка и дед жили на Шаболовке уже много лет. Бабушка переехала сюда после замужества из своего родного дома, располагавшегося, впрочем, неподалёку – в Мароновском переулке. Её мама – моя прабабка Екатерина Ивановна Гусева – ходила оттуда пешком в церковь Иоанна Воина[15] на Якиманке, где стояла за свечным ящиком.
Семья была большая – у бабушки было четыре брата и две сестры, с которыми они, будучи детьми, в пору Октябрьского переворота бегали на Якиманку «революцию смотреть». Прадед мой, Пётр Иванович Гусев, работал в типографии; умер он рано, не дожив и до сорока лет.
Переехав в дом на Шаболовке, моя бабушка прожила там со своим мужем Иваном долгую счастливую жизнь. Отсюда мой дед, кадровый военный, ушёл в сорок первом на войну, на этот адрес приходили его письма с фронта, сюда же он и вернулся после Победы – Божьей милостью, целый и невредимый[16]. Тут на Шаболовке родились моя мама Надежда и (двумя годами раньше) её сестра Валентина. Потом они ходили в школу, располагавшуюся рядом, на Донской улице. Это была «женская» школа: девочки и мальчики учились в ту пору раздельно. В школе мама дружила с несколькими девочками, жившими по соседству, – Наташей (лучшая мамина подруга, в честь которой меня и назвали), Лидой, Эммой. Эта крепкая искренняя дружба сохранилась у них на всю жизнь. В дом на Шаболовке приходил, будучи ещё совсем молодым человеком, мой будущий папа Слава – он навещал мою бабушку, с которой был знаком через своих родственников. Застенчивый деликатный Славик очень нравился бабушке, а Славику нравилась юная Надя – это и решило их дальнейшую судьбу. Поначалу, правда, когда приходил Славик, Надя хватала шахматную доску и уходила с гордым видом в клуб[17], чем основательно расстраивала гостя. Но потом и Надя прониклась симпатией к обаятельному молодому человеку. Прошло, однако, немало времени, прежде чем они поженились. Папе к тому времени исполнилось двадцать семь лет, маме – двадцать пять. А через год появилась на свет я.
Иногда я думаю: какое поворотное это было время! Совсем недавно, в марте 1953-го, умер Сталин. Мама рассказывала, каким потрясением
Храм Иоанна Воина был возведён в начале XVIII века, в царствование Петра Великого – по преданию, по чертежу самого царя. С 1906 г. настоятелем храма был протоиерей Христофор Надеждин. В мае 1922 г. он был расстрелян по приговору Московского революционного трибунала. Прославлен в лике святых Собора новомучеников и исповедников российских в 2000 г.
Мой дед воевал в составе регулярных войск, что же касается ополчения Москворецкого района, насчитывавшего 7 тысяч человек, то судьба его сложилась в целом трагически. 19 сентября 1941 г. Москворецкая дивизия была преобразована в 17-ю стрелковую дивизию. В начале октября дивизия участвовала в ожесточённых боях с немцами, 5 октября оказалась в полном окружении. Большая часть ополченцев погибла. Вместе с прерванными войной жизнями произошла во многом утрата живой памяти об истоках и традициях одного из старейших районов Москвы.
Клуб этот под названием «Шпулька» находился, увы, в здании бывшей церкви Пресвятой Живоначальной Троицы (ул. Шаболовка, д. 21), закрытой и разграбленной большевиками в 1930 г. Название своё клуб получил по имени стоящей напротив шелкоткацкой фабрики, основанной французским подданным Гужоном в 1835 г. После революции фабрика была национализирована и приобрела название – Шпульно-катушечная фабрика им. Дзержинского, в коем виде и просуществовала до 1990-х годов, претерпев некоторую модернизацию в 50-е годы XX века. В народе фабрику называли попросту «Шпулька» (с трудом, видимо, усматривая связь между шёлковым производством и Железным Феликсом). Дом культуры «Шпулька» позже был переделан в кинотеатр. В 1992 г. здание было возвращено православной церкви.
