и пришпорил коня.
Еще издалека я увидел Тихо Сетона. Он сидел на веранде с бокалом в руке. Заметив меня, поставил бокал и пошел навстречу – поприветствовал, как и тогда, вежливо и красноречиво, но я сразу заметил: чем-то он озабочен. Чем именно – попытался угадать, но не смог.
– Следуйте за мной, Эрик. Нам есть о чем поговорить.
К моему удивлению, он подвел меня к ряду лишенных окон бараков. Калитка и двери открыты настежь, железный засов и огромный замок валяются на земле. Тихо Сетон пригласил меня зайти. Я помедлил, с ужасом вспомнив картину, открывшуюся передо мной в трюме шхуны капитана Джонса. Но как только глаза мои немного попривыкли к темноте, понял: опасения напрасны. Бараки пусты. Я с удивлением посмотрел на хозяина.
– Надо же назвать причину, по которой я отказался показать рабов вашему кузену, – серьезно произнес Сетон. – Причина вот в чем: у меня рабов нет. Все они – свободные люди. Сама мысль – содержать людей в рабстве – вызывает у меня отвращение и протест. И не только у меня. Есть и единомышленники. С одним из них, английским капитаном, я разработал план. Я покупаю рабов в Густавии, временно помещаю их в усадьбе и дожидаюсь его визита. Здесь, на восточном берегу, он знает каждую мель, каждый риф, каждое коварное течение. С более или менее равными промежутками бросает якорь, посылает шлюпки, грузит людей и держит курс на Эспаньолу. Там они оказываются среди восставших братьев по расе и помогают бороться за создание собственного государства, свободного от рабства и угнетения.
Мы вышли во двор. Сетон, прикрыв ладонью глаза от палящего солнца, посмотрел на океан. Я молчал, не зная, что сказать.
Наконец он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза.
– Три дня назад приехал Шильдт. Он напрямую потребовал разъяснений. Что ж… я знал, что он один из приближенных губернатора Багге, но мне ничего не оставалось, как открыть карты. Я, знаете ли, совершенно лишен таланта придумывать оправдания и отговорки. Да если бы даже и имел такой талант, вряд ли мне удалось бы провести вашего кузена. Весьма, весьма проницательный юноша. Так что я выложил все как есть – короче говоря, обнажил шею и надеялся на понимание. Представьте, Эрик, – я был целиком в его власти, но он меня понял! Клянусь – он меня понял! И поддержал, причем от всего сердца. Оказывается, он ненавидит рабство не меньше меня, и, не сомневаясь ни секунды, предложил свою помощь.
– Но где же он? Почему я его не вижу?
– Он на корабле по пути на Эспаньолу. Ваш кузен – весьма одаренный молодой человек. Мы долго искали настоящего борца, человека, который мог бы возглавить наше дело на взбунтовавшемся острове. Его искреннюю помощь вряд ли можно переоценить. Вчера, в час прилива, они подняли якоря.
Сетон выждал немного, пока я переварю оглушительную новость, и подозвал Яррика.
– Шильдт оставил письмо. – Он протянул мне сложенный вчетверо лист с печатью моего кузена.
Я сломал сургучную
