чтобы возводить леса с пола, подпорки обычно подвешивали на стенах – это позволяло сберечь драгоценную древесину.
Прервав размышления юноши, на кухню вошла Гризельда и налила себе из бочки кружку эля.
– Хочешь?
Мерфин кивнул, подивившись такой любезности. А девушка удивила его еще сильнее, сев на табурет напротив.
Три недели назад куда-то запропал ухажер Гризельды Терстан. Конечно, ей стало одиноко, потому-то она, должно быть, и решила посидеть с Мерфином. Эль согрел желудок и настроил юношу на благодушный лад. Прикидывая, как завязать разговор, он спросил:
– Что стряслось с Терстаном?
Гризельда мотнула головой, как игривая лошадка.
– Я сказала ему, что не выйду за него замуж.
– Почему?
– Он слишком молодой.
Мерфина ее слова не убедили. Терстану было семнадцать, Гризельде – двадцать, но она еще толком не созрела. «Скорее, – подумалось юноше, – Терстан для нее родом не вышел. Он приехал в Кингсбридж из какой-то глуши пару лет назад и трудился батраком у нескольких городских ремесленников. Может, ему надоела Гризельда или обрыдло в городе, вот он и удрал».
– Куда он делся, не знаешь?
– Нет, мне все равно. Я хочу выйти замуж за своего ровесника, за того, кто ощущает ответственность. Может быть, за мужчину, который однажды примет дело моего отца.
Неужто она имеет в виду его, Мерфина? Вряд ли; она же всегда смотрела на него сверху вниз.
Гризельда встала с табурета и пересела на скамью, поближе к юноше.
– Мой отец тебя несправедливо изводит. Я всегда так считала.
Мерфин в который раз удивился.
– Что-то ты долгонько собиралась это сказать. Я ведь живу у вас уже шесть с половиной лет.
– Мне трудно идти против семьи.
– Почему он так жесток со мною?
– Потому что ты думаешь, будто знаешь все лучше его, и не скрываешь этого.
– Возможно, так оно и есть.
– Вот видишь.
Юноша рассмеялся. Впервые в жизни он рассмеялся над словами Гризельды.
Девушка придвинулась еще ближе, ее бедро под суконным платьем прижалось к его ноге. Мерфин сидел в поношенной полотняной рубахе, что ниспадала почти до колен, и в подштанниках, какие носили все мужчины. Даже через одежду он ощутил тепло ее тела. Хорошо бы все-таки понять, что движет Гризельдой. Он недоверчиво покосился на девушку. Из-под блестящих темных волос смотрели карие глаза, лицо было пухловатым, но привлекательным, а хорошенькие губки наверняка приятно целовать.
Гризельда не умолкала:
– Люблю сидеть дома в дождь. Так уютно.
Юноша почувствовал возбуждение в паху и отвернулся. «Что бы подумала Керис, – спросил он себя, – зайди она сюда сейчас?» Он постарался подавить возбуждение, но стало только хуже.
