что он постоянно тёрся о горло, вызывая сильное раздражение. Однако с того дня я всегда носил его во время патрулирования.
Сержант Гувер приставил меня к получению Боевого Креста – второй по значению медали, присуждаемой в нашем отделении. Такая награда сама по себе была отличной рекомендацией, и я думал, что получу её наверняка. Но вышестоящее командование решило иначе, понизив значение награды на два уровня – до благодарности от руководства.
Позже на той неделе нас с Хондо вызвал в кабинет начальник, чтобы поблагодарить за участие в операции. Инспектор спросил, что́ департамент может для нас сделать. Хондо попросился в Академию преподавателем. Я же хотел, чтобы меня перевели в отдел, где работали полицейские в штатском. В последующие месяцы просьбу Хондо удовлетворили. Мне же сказали, что для перевода нужно больше времени пробыть на улице. Честно говоря, я тогда изрядно разозлился на них за такое решение, потому что ненавидел ходить в полицейской форме.
Весной 1989 года я производил от трёх до пяти арестов в неделю. Проблема заключалась в том, что большинство из них я произвёл вне территории жилищных комплексов, то есть ловил преступников на улицах, а не внутри того или иного «Дома…». Мой командир, капитан Браун, не был большим поклонником полицейских, специализирующихся на арестах, особенно вашего покорного слуги.
Моя проблема заключалась в том, чтобы оставаться незамеченным с моими арестами вне комплексов. Аресты раздражали всё моё начальство – от командного состава до кабинета шефа. Я получил сразу несколько жалоб – от Совета по рассмотрению жалоб гражданского населения (СРЖГ) и Управления внутренних дел (УВД), полиции, которая расследует дела полицейских, патрулирующих улицы. Мои отношения с этими двумя подразделениями стали решающим фактором того, что я стал делегатом Благотворительной ассоциации патрульных (БАП).
Однажды ночью капитан, пересмотрев состав, занятый на дежурстве «4—12», убрал меня с Хондо с «Домов Одюбона». Хондо патрулировал на скутере.
Лейтенант Кларксон, наклонившись над столом, сказал:
– Офицеры, сегодня никаких арестов вне комплекса, иначе у нас с вами возникнут большие проблемы.
Я отдал честь под козырёк, а сам подумал: «Хорошо, придурок». Ходили слухи, что Кларксон в 1960-х был членом организации «Чёрная пантера» прежде, чем стать полицейским жилищного управления. У него в машине на зеркале заднего вида даже висела чёрная пантера.
Я запрыгнул на скутер Хондо, и он подвёз меня к «Домам Одюбона». Я сказал ему:
– Оставайся неподалёку. Я всё-таки пойду и кого-нибудь арестую.
Некоторое время спустя я уже вёл наблюдение с крыши одного из зданий «Домов Одюбона». Я положил фуражку на воздуховод и перегнулся через стальную ограду, высматривая на Амстердам-авеню любую незаконную деятельность, связанную с наркотиками. Двое латиноамериканцев, прислонившись к машине,
