видели, как море отходит назад; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его. Берег явно продвигался вперед; много морских животных застряло в сухом песке. С другой стороны надвигалась страшная черная туча, которую прорывали в разных местах перебегающие огненные зигзаги; она разверзалась широкими полыхающими полосами, похожими на молнии, но бóльшими…
…Падает пепел, еще редкий. Я посмотрел назад: густой черный туман, потоком расстилающийся по земле, настигал нас. Мы не успели оглянуться, как вокруг наступила ночь, не похожая на безлунную или облачную: так темно бывает только в запертом помещении при потушенных огнях. Слышны были женские вопли, детский писк и крик мужчин; одни окликали родителей, другие детей или жен и старались узнать их по голосам. Одни оплакивали свою гибель, другие – гибель близких; некоторые в страхе перед смертью молили о смерти; многие воздевали руки к богам; большинство объясняло, что нигде и никаких богов нет и для мира это последняя вечная ночь…»4
Адель оторвалась от книги и медленно подошла к зашторенному окну. День клонился к вечеру, лучи солнца уже не били в стекла, и в комнате воцарился легкий полумрак. Она приоткрыла створку. Знойный воздух обволакивал улицы, машины, дома, люди жили и двигались, словно в полудреме, ожидая ночи с ее освежающей прохладой, покоем и тишиной.
Адель думала о жителях Помпей. Почти двадцать веков назад, вплоть до рокового дня 24 августа 79 года, они, вероятно, тоже днем страдали от палящих лучей италийского солнца, погружая разгоряченные тела в прохладные ванны терм5, а по вечерам встречались друг с другом либо на веселой пирушке за разговорами об искусстве, либо на красивых окрестных холмах, вдыхая влажный морской ветер и завороженно глядя на луну. Они жили обыденной жизнью, наполненной радостями и тревогами, даже не подозревая, что в течение многих лет перед их глазами безмолвно возвышался их убийца.
Адель привычным движением тряхнула головой, словно прогоняя непрошеные мысли, и, взяв ноутбук, вернулась в кресло у стола. Нет, не будет она писать о трагедии Помпей! Она напишет об их расцвете. В конце концов, Стэнли говорил, что роман должен быть о Помпеях, а не об извержении Везувия. И он будет о Помпеях! Она постарается повернуть время вспять и воскресить этот удивительный полис, вдохнуть в него силу и энергию, заставить биться его сердце, которое, несмотря ни на что, остается бессмертным.
Адель бережно отложила в сторону книгу Плиния и задумчиво провела по ней рукой. Затем, полностью погруженная в свои мысли, взяла стоявший за вазой с фруктами стакан, наполнила его соком и залпом осушила. Теперь она примется за работу! И Стэнли Норт увезет с собой в Нью-Йорк два сокровища: саму Адель и ее замечательный роман, который – она знала это! – станет бестселлером.
Самоуверенности и решимости мисс Пристли не было предела. Она еще раз мечтательно посмотрела в окно, задумалась – и первые строки быстро побежали по светящемуся экрану.
Стоял безветренный весенний вечер шестьдесят пятого года от Рождества Христова. Край неба еще алел, но обведенные золотистой
Плиний Младший. Письма, VI, 20.
Термы – древнеримские бани.
