не нужна здесь трамвайная ветка.
Горенов не оставлял страсть к плаванию или это она не покидала его. Всякий раз, шагая вдоль воды, следуя береговой линией, каменной набережной или песчаным пляжем, он представлял себя погружённым в стихию, охваченным ею. Не было сомнений, что плавание – одно из лучших «малых» дел, доступных человеку. Словно схема самой жизни, модель бытия в миниатюре, оно состоит в методичном повторении одного и того же. Правой, левой, правой, левой… Вдох, выдох, вдох, выдох… Буква, буква, буква, буква…
Море позволяет этому научиться… Кто знает, быть может, его гладь и создана для того, чтобы спокойно и довольно безопасно давать свои уроки… Почему безопасно? Потому что в солёной воде утонуть всё-таки непросто. По крайней мере, это почти не зависит от навыка: человек, который хорошо плавает, и тот, кто робко делает первые гребки возле берега, имеют примерно равные шансы. Опытные тонут на глубине, а неумехи – на мелководье. Снова всё как в жизни: удача важнее, чем мастерство. Скажем, если в воде столкнуться с голодной акулой, то не так уж важно, сколь быстро ты умел загребать руками. Конечно, шансы невелики. Вероятность не больше, чем получить на суше удар небесного электричества во время грозы. Но ведь у Горенова был знакомый, который с гордостью демонстрировал на своём измученном теле целых четыре следа от молнии. Один раз она вошла в него через левое плечо, выйдя из правой пятки. Также имелась точка входа на груди и выход на левой стопе. В этого бедолагу Перун попал дважды, причём не сразу, а с интервалом в три года. То есть и без того мизерную вероятность несчастному удалось возвести в квадрат своего чудовищного «везения».
Ещё бывают судороги. Они опасны не столько сами по себе, болью и потерей контроля над мышцей, сколько страхом и смятением, которое могут вызвать у пловца. Тем не менее Горенов относил их скорее к дворовой мифологии из детства, чем к медицинским фактам. Как только он научился хорошо держаться на воде, то сразу стал заплывать довольно далеко. Тогда мама принялась активно стращать его рассказами о том, как сводит ноги. Пугала, потому что очень боялась сама. А Гоша не боялся. Совсем.
По чьему-то совету он начал носить булавку в трусах. Дескать, в случае чего нужно уколоть окаменевшую мышцу, и тогда сразу «отпустит». Но начнём с того, что отцепить её, а потом всадить в икру или в бедро, находясь в воде, не так уж и просто. А уж от судорог в спине она точно не поможет. Во-вторых, одна хорошая медсестра объяснила Горенову: булавка вообще редко оказывает эффект. В-третьих, у него был товарищ, дважды ударенный молнией, но не было ни одного знакомого, у кого хоть раз свело бы мышцы в воде.
То, что уплывать нужно обязательно далеко, Георгий понял сразу. Самое главное – не запаниковать. Опять-таки, как в жизни. Когда ты один, такой маленький, мокрый, в жалких плавках, далеко от берега, в каждом тёмном пятне легко увидеть чудовище, ощутить фантомные прикосновения, потерять надежду от усталости, но нужно лишь повторять ритмичные и спокойные
