возможность рассмотреть женщину. Ее красота превосходила все представления. Господь не переставал его испытывать.
Он перевел взгляд на старика, который, как перед этим он сам, коснулся тела и вытирал пальцы о землю.
– Самая дьявольская штука, что мне довелось видеть, – сказал старик. – Воняет так, будто мертв уже неделю.
– Он шел, – сказал Преподобный.
– Знаю, сынок, не волнуйся. Говорю же, мы видели, как он упал.
Тело уже превратилось в совершенную мерзость. Оно дымилось, и его отдельные части полностью разложились, утонув внутри одежды. С головы слезла плоть, обнажив череп. Но теперь и он пошел пузырями.
Старик поднялся.
– Ждите здесь, – сказал он. – Я скоро. – И устремился через улицу к лечебнице.
– Не поздновато ли? – сказал вслед Преподобный, но старик проигнорировал замечание.
– Он доктор, – пояснила женщина.
Преподобный покосился на нее, снова на старика, который отпер лечебницу и исчез внутри.
– И к тому же мой отец.
Обернувшись, Преподобный сумел только выдавить:
– О!
Он пялился на нее и ничего не мог с собой поделать. Отвести взгляд было выше его сил.
Вернулся доктор с тачкой и парой лопат, одну из которых вручил Преподобному.
– Это еще зачем? – спросил тот, перехватывая лопату одной рукой, пока второй засовывал на место револьвер.
– Грузи его в тачку, приятель, и старайся зачерпывать поменьше грязи, – сказал доктор.
Доктор подцепил лопатой студенистую массу, растекшуюся поверх воротника трупа и некогда исполнявшую роль шеи. От тела почти ничего не осталось: целым сохранился только облезший череп, вокруг которого в лужице плавали остатки волос. Мухи облепили останки, как рассыпанный на пудинге изюм.
Помедлив немного, Преподобный начал грузить труп в тачку.
Помахав, чтобы прогнать мух, доктор повез тачку с гнусной жижей и замаранной одеждой к себе в лечебницу. Его дочь и Преподобный шли следом.
Миновав приемную и небольшой коридор, они свернули направо. Здесь было темно. Доктор зажег лампу и посильнее открутил фитиль. Они оказались в лаборатории. Посредине стоял длинный стол. Вдоль стен располагались стеллажи с множеством стеклянных колбочек, пробирок и прочих сосудов. Часть из них содержали разноцветные жидкости. На столике у стены – микроскоп и различные инструменты. Окна плотно занавешены темно-синей тканью, так что нельзя судить, день снаружи или ночь.
Доктор заметил, как Преподобный осматривается. – Люблю уют, – сказал он. – Так как ваше имя?
– Преподобный Джебидайя Мерсер. Извините, что не подаю руки.
– Равно и вы меня. Руки можно помыть в раковине. Это моя дочь, Эбби, а я Док Пикнер. Местные чаще зовут меня Док.
– Рад знакомству, – сказал Преподобный, но при мысли о сопутствующих обстоятельствах смутился. – Док,
