потерянные ложки.
– Смотрите-ка, я нашла кое-что! – В руках у нее была старая детская шапочка барона Адриана. – Я ее давно искала.
Мальвина Спаак покачала головой. Ну и порядки были здесь до ее приезда… Удивительно! Детская шапочка… как она оказалась в кухне?
– А что тут удивительного? – Девка пожала плечами. – Она ему уже не налезала, и он отдал ее мне – сделай из нее пару прихваток. Хорошо, что нашлась.
– Хорошая шапочка. – Фрекен Спаак повертела находку в руке. – Жалко резать на прихватки. Лучше отдать бедным.
Она вынесла шапочку во двор и выбила пыль.
На пороге усадьбы появился барон:
– Нам кажется, Адриану хуже.
– Неужели нет ни одной знахарки поблизости? – стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более невинно, спросила Мальвина Спаак. – Прислуга говорит про какую-то Марит Эриксдоттер.
Лицо барона окаменело.
– Вы прекрасно понимаете, фрекен Спаак, если речь идет о жизни моего сына, я готов обратиться к моему злейшему врагу. Но это не поможет. Марит Эриксдоттер в Хедебю не придет ни за какие деньги.
Фрекен Спаак не решилась возражать. Она продолжила поиски, позаботилась об обеде, даже уговорила баронессу немного поесть. Перстня не было.
Девушка упрямо повторяла про себя:
– Надо найти перстень. Если мы не найдем перстень, генерал убьет Адриана.
После полудня она пошла в Ольсбю. Никто ее не посылал – пошла самовольно. Каждый раз, когда она подходила к постели Адриана, пульс становился все слабее и реже, найти его становилось все труднее и труднее. Мальвина Спаак просто не могла заставить себя сидеть сложа руки в ожидании доктора из Карлстада.
Конечно, Марит почти наверняка ей откажет, но она никогда бы себе не простила, если бы не попыталась сделать все, что от нее зависит.
Марит Эриксдоттер сидела на любимом месте – на ступеньке крыльца своей свайной хибары. Сидела, откинув голову и закрыв глаза. На коленях ее не было ни шитья, ни вязанья. Мальвине Спаак показалось, что пожилая женщина дремлет, но та открыла глаза и сразу ее узнала.
– Ага, – тихо сказала она. – Значит, вас послали за мной из Хедебю?
– Госпожа Марит уже слышала, какая беда стряслась в усадьбе?
– Слышала. Не приду.
На Мальвину Спаак нахлынула волна такой безнадежной тоски, что она не смогла вымолвить ни слова. Ей и так казалось, что в этот день весь мир ополчился против нее, но отказ переполнил чашу. Мало того, в голосе Марит она услышала если не злобную радость, то, по крайней мере, плохо скрытое удовлетворение. Та сидела на своем крыльце и попросту радовалась, что барон Адриан вот-вот умрет.
До этого фрекен Спаак держалась – не жаловалась, не заламывала руки, не плакала. Даже когда увидела бездыханного Адриана на полу.
Но тихое злорадство Марит оказалось ей не по силам. Она внезапно разрыдалась, громко и безутешно. Добрела до сруба, приложила
