style="font-size:15px;"> – Ну же, чего вы ждете?
Девушки, опасаясь, что я заберу подарки, сделали движение вперед, но поняли, что таких намерений у меня нет, и вернулись на прежние места.
Еленица начинала сердиться. В случае если примирение не состоится, она оказывалась в самом невыгодном положении. Приятным, убеждающим голосом она обратилась к подругам по-гречески.
Рина исподтишка глядела в зеркало тетушки Варвары, поправляла волосы и мятый воротник платья. Ее лицо постепенно смягчалось.
Но Стематула с животным упрямством продолжала смотреть прямо перед собой, блистая черными глазами из-под насупленных бровей. Стало ясно, что любезное примирение невозможно. Грубо схватив Стематулу и Рину за руки, я пододвинул их друг к другу и приказал:
– Смотрите, я последний раз говорю. Или вы помиритесь, или обе уходите, и больше я вам и слова не скажу.
Тут Еленица перешла к более энергичным действиям:
– Ну давайте… стыдно, очень стыдно. Кемаль-бей просит.
Спорщицы, опустив головы, недовольно протянули друг другу руки.
– Не пойдет, очень холодное примирение, – сказал я со смехом, – обнимитесь и поцелуйтесь.
Проворным движением я приблизил девушек друг к другу, и теперь они стояли голова к голове, точно два бодающихся барана.
Стематула с видом мятежника извернулась и обнажила зубы, точно собираясь укусить. Рина ударилась острым носом о щеку подруги и вдруг, скосив глаз в мою сторону, поцеловала Стематулу в губы.
Ссора завершилась примирением. Прижимая обеими руками бутылочку одеколона к груди, Еленица тихо задала волновавший ее вопрос:
– Они поссорились, помирились – но я, за что одеколон?
Еленица не обладала привлекательностью Марьянти и была крупнее всех подруг, при этом ее лицо сохранило детские черты. Она всему радовалась. Когда она смеялась, что случалось довольно часто, на ее подбородке появлялась ямочка, а маленькие глазки влажно блестели, словно капли света, затерявшиеся между круглыми щеками и слегка припухшими веками.
Я тронул ямочку на ее подбородке мизинцем и сказал: «Ты poli omorfo peyda[29]… Ты никогда не ссоришься», после чего вприпрыжку сбежал вниз по лестнице.
На кухне тетушка Варвара раздувала огонь в жаровне:
– Мерзкая Стематула, куда ты провалилась? – сказала она, стоя ко мне спиной, и добавила совершенно непристойное ругательство.
Повернувшись, она увидела меня, удивилась и страшно смутилась. Хорошо, что тетушка не держала в руках сковородку, иначе она бы ее выронила.
Бедняжка много месяцев не могла забыть, как опозорилась. Всякий раз, когда мы болтали наедине и я вдруг улыбался, она тут же замолкала, полагая, что я вспомнил о том происшествии, отводила глаза, а на ее носу проступало красное пятнышко.
Глава VII
На первый взгляд прием действительно делался в честь каймакама,
Очень красивый ребенок (
