просовывал между кустов. Он встряхнул головой и чуть было не вырвал куст с корнем, настолько у него была крепкая шея. Но зато тогда его партнёрша могла есть ягоды, упавшие в снег.
Пекин Пуа посмотрел в бинокль, который носил на шее, и настроил его. Затем он посмотрел на цифры под линзами:
– Они больше чем в трёхстах метрах. Отсюда невозможно попасть.
– Трудно, но не невозможно, – сказал Танкреди, снимая арбалет с предохранителя.
Индеец улыбнулся:
– Да, почти невозможно. Можно надеяться только на удачу.
Танкреди присел, поднял арбалет и положил его на камень. Затем он взглянул в прицел и увидел в нём белого оленя. Красивый, невнимательный, наивный. Он продолжал бороться с ветвями куста под солнцем, почти сбрасывая их, танцуя своими рогами, выгибая спину, показывая Танкреди всю силу своего тела, своих диких ног, привыкших бегать по местным скалам. И тут он как будто что-то почувствовал. Он внезапно остановился. Поднял голову и уставился в одну точку. Он не двигался и не шевелился, что-то заподозрив. Олень дважды рывками развернулся, но снег слепил ему глаза и он ничего не видел. Тогда он беспечно вернулся к своему кусту.
Танкреди поставил палец на курок.
– Постой. – Рука индейца внезапно опустилась на арбалет.
Танкреди обернулся и уставился на него. Индеец не отрывался от своего бинокля.
– Смотри. – Он указал ему в том же направлении.
Танкреди посмотрел в прицел и сдвинул его на пару миллиметров. Рядом с двумя оленями он вдруг увидел маленького белого оленёнка. Тот неуверенно плёлся на своих ногах, скользил и падал носом в снег. Тогда мать ставила его на ноги и помогала ему, подталкивая снизу. В тишине солнце освещало эти заснеженные вершины.
Высокие сосны со снегом на ветвях то и дело шевелили ими. Можно было услышать звук водопада, приглушённый новым снежным покровом, улёгшимся под деревьями. Его лёгкое эхо разносилось по долине.
Семейство белых оленей было свободно, счастливо, полноценно в своём идеальном природном цикле: живи, питайся, размножайся.
Пекин Пуа улыбался, наблюдая за ними:
– Мы сможем найти другую особь чуть подальше. Выдвигаемся.
Танкреди легко покачал головой. Грегорио понял, что он хочет. Он остановил индейца:
– Мы пришли охотиться, а не сентиментальничать.
– Но…
– Мы платим вам огромные деньги не за излишнюю эмоциональность.
Спор мог бы продолжаться и дальше, если бы не внезапное шипение. Арбалет лишь слегка дрогнул, и стрела улетела. Пекин Пуа схватился за бинокль обеими руками, крепко сжал его и тут же поднёс к глазам, пытаясь проследить за болтом, надеясь, что Танкреди промахнулся. С трёхсот метров неопытный стрелок не мог попасть в цель. И всё же… Хоп! Безупречный образ – два молодых оленя, рядом с ними малыш, позади белеет гора, а деревья стоят укутанными в снег – в один миг треснул. Снег внизу этой картины начал краснеть.
Индеец
