в жизни. Включая отношения в семье.
Поставила чашку на блюдце, повернулась к маме. Тамара Дмитриевна раскраснелась после чая, откинулась на спинку кресла, с улыбкой поглаживала бархатистые подлокотники.
– Мама, мне нужно сказать тебе кое-что.
– Что такое?
– Я еду в Москву с начальником. Он очень хорош собой. И он женат. А я… кажется я в него влюбилась. Да нет, не кажется. Точно влюбилась. Вот такие дела. Что мне делать?
Света тряхнула головой, чуть отросшие золотистые волосы рассыпались по плечам, отражая тёплый свет лампы. Тамара Дмитриевна подалась вперёд. Николай Семёнович крякнул, зашелестел газетой и буркнул:
– Что-что? Беги от него, дочка.
Женщины повернулись к макушке на диване и в один голос набросились:
– Так куда ей бежать-то? Где она ещё такую работу найдёт в этом городе?
– Никуда я не побегу! Я первая там была. Пусть сам убегает.
Макушка быстренько спряталась за газету. Мол, разбирайтесь сами тогда.
– Доченька, это испытание. И надо его пройти. Ты сможешь, я знаю. Ты у нас сильная и стойкая. Сердцу не прикажешь, это понятно. И ты не виновата, что влюбилась. Но дальше надо включать голову. Ой, девка… Не позавидуешь тебе, конечно. В Москве, вместе с ним…
Тамара Дмитриевна покачала головой, расстроилась.
– А он-то что? Тоже к тебе неравнодушен?
– Нет, он-то как раз вообще никакого внимания не обращает.
– Ну это и к лучшему. Держись от него подальше, дочка. Не надо тебе этого. В чужую семью влезать – своего счастья не знать.
– Да знаю я это, мам…
– Дети у него есть?
– Да, двое.
– Ну, тогда тем более даже думать в его сторону брось. Переболит, доченька. Это временное помутнение. Такое у всех случается…
Газета яростно зашелестела, и Тамара Дмитриевна осеклась, замолкла на полуслове. Света удивлённо глянула на маму, но ничего не спросила. А та поспешила перевести разговор:
– Светушка, ты в Москве не сиди целыми днями в офисе. Гуляй побольше. Ходи в театры, музеи, на выставки. Сходи в Большой. Если получится, на «Щелкунчика» постарайся попасть.
– Угу. Не волнуйся, мам. Везде схожу.
Тамара Дмитриевна поднялась с кресла, сбегала в спальню, принесла аккуратно сложенный конвертик:
– Вот, это тебе от нас с отцом. На культурную программу. Когда ещё веселиться, как не в молодости? В старости уже весёлого так мало, доченька. Живи с радостью.
– Мам, да зачем деньги? Это точно лишнее. У меня на несколько культурных программ есть. И на веселье молодёжное. – Света хмыкнула.
– Не обижай родителей, мы от чистого сердца. Я тогда хоть меньше волноваться буду.
Газета согласно прошелестела, выражая солидарность.
– Хорошо, спасибо, мамулечка.
Света чмокнула маму в щёчку, затем отца.
