с надеждой любопытствую я. – Скажите, пожалуйста.
– Ну… – тянет мужик неуверенно. – Для начала нужно написать явку с повинной. Но условку обещать не могу. В твоем случае получить от трех до пяти было бы просто сказкой. Вы, молодежь, уголовный кодекс вообще не читаете?
Я отрицательно мотаю головой из стороны в сторону.
– Мде… – продолжает он угнетенно тянуть, одновременно вынимая из ящика листок с ручкой. – На, пиши. Все, что знаешь. Про себя, про подельников, про всех, короче.
Я показываю ему, что правая рука у меня пристегнута. Он реагирует моментально: встает, долго копошится в кармане в поисках ключа, находит, отстегивает меня, но левую пристегнуть не решается. Садится обратно, достает откуда-то видеокамеру, просит, чтобы я подождал. Я жду. Мужик ведет себя так, будто камерой данной пользуется впервые, с выражением лица австралопитека, нашедшего кусок золота в песке у себя под ногами. Меня это немного забавит, но в катастрофическую реальность я возвращаюсь довольно быстро.
– Вы предупреждаетесь об ответственности, предусмотренной статьей 307 Уголовного Кодекса Российской Федерации, за дачу заведомо ложных показаний. Вам все ясно?
Я отвечаю:
– Да.
Следом он задает вопросы, ожидая конкретики на листе. Я пишу. Пишу о том, как наркотики оказались у меня дома и как я прятал большие партии для курьера в распределительную коробку интернет-кабелей на одном этаже с квартирой. Потом включил дурака. Мол, не знал я, что все это идет на продажу, а друзья мои с мая месяца сменили пару хороших автомобилей. В девятнадцать лет. На какие шиши? Я говорю: «Не знаю». Мужик долго смотрит на меня с каким-то примечательным недоверием. Я начинаю думать о том, что вранье мое неумелое аукнется мне очень скоро. Тело продолжает дрожать. Мысли сменяют картины о доме, о Насте, о перевернутых бутербродах с плавленым сыром в последний вечер, о подаренных билетах на Куклачева в футляре из-под шоколадной золотой медали, так символично отражающей Настино отличие в школе. В общем, трагедия человека, что называется, на лицо.
Явку писать я закончил. Мужик забрал ее, встал и ушел. Минут через двадцать зашел другой. Взялся пытать меня (правда очень дипломатично), цитируя кодекс и заостряя внимание на сроках. Но я не верил. Так они сменялись поочередно, я каждого молил об условке, потом наступило утро, ко мне пришел адвокат и с этой секунды микрорайон, который я всю ночь выстраивал в кабинете, окончательно рухнул.
– Что ты им говорил?
– Ничего. Явку написал.
Глаза адвоката стали глазами филина.
– Хорошо, – выдохнул он, собираясь с мыслями. – Значит, сейчас, говорим им, что идем по 51-й статье, то есть отказываемся от дачи показаний, дабы лишнего не наговорить. Я с твоим делом еще не знаком. Мне нужно время. Но заставлять тебя я не буду. Это лишь мой совет. Я хочу, как лучше. И родители твои, наверняка, того же хотят.
Я киваю головой в знак согласия. Однако он продолжает смотреть на меня, ожидая
