и страхи.
– Твои милости недостойны меня, – прошептала она, устремив на него благодарный взгляд.
Он опустился подле нее на табуреточку, несмотря на ее возражения, взял ее маленькие холодные ручки в свои ладони, и вымолвил:
– Не думай так и не говори. Мне приятно заботиться о тебе.
– Но я ничем не смогу отблагодарить тебя, – сказала она, – Если ты надеешься, что я, что я…– она покраснела, но так и не смогла подобрать нужное слово.
Корнелий крепче сжал ее руки.
– Ты очень хорошенькая. Конечно, я надеюсь, но не пугайся. Я надеюсь всего лишь на твою благодарную улыбку. Другой благодарности не надо.
Без сомнения он лукавил. Ему хотелось от нее много большего, но надо ли ей знать?
Марк с порога объявил, что лекарь ожидает в передней.
– Может, останешься здесь еще ненадолго? Ты вся дрожишь, тебе нужно как следует согреться, – обратился к девушке Корнелий, – Лекарю расскажешь, как отыскать твоего отца, а я тем временем велю приготовить завтрак для тебя.
– Нет! – поспешно, но твердо сказала она, Я сама покажу врачу дорогу.
Она поднялась, с сожалением сбрасывая с плеч мягкое покрывало и с еще большим сожалением выдергивая свои пальцы из теплых ладоней юноши.
– Хорошо, пусть будет, по-твоему, – молвил Корнелий, – Идем.
В передней ожидал почтенного возраста мужчина, по погоде закутанный в теплый плащ из грубой ткани. Он поклонился Корнелию и его спутнице без излишнего подобострастия. Лицо его выражало спокойствие и покорность судьбе.
– Пойдешь с нами, – сказал молодой человек, – Вот у этой девушки болен отец. Ты поможешь ему.
– Как будет угодно, – отозвался тот, а девушка удивленно посмотрела на Корнелия.
– Ты тоже хочешь пойти? Но ведь этого не требуется, ты только зря вымокнешь.
– Я сам решаю, куда и когда мне идти, – мягко возразил он, – Подайте нам плащи и носилки, – крикнул он затем слугам.
– Стало быть, мокрая Наяда нам милее Венеры, – ухмыльнулся Марк, на что его хозяин отреагировал мгновенным предостерегающим взглядом.
– Как много внимания, – прошептала между тем девушка, – зачем, господин?
– Меня зовут Корнелием, – произнес он, принимая сухой, теплый плащ у раба, и оборачивая им девушку, – А тебя как зовут?
Он задержал руки у нее на плечах, словно забывшись. Она же не спешила вырываться, посмотрела юноше в лицо, невольно отмечая его несомненную привлекательность под многодневной щетиной, в темно-синих пронзительных глазах явную заинтересованность и волнение.
– Мое имя Антония, – ответила она, чувствуя, как ее собственное сердце под его взглядом пускается вскачь, – Дочь старого Антония с Велабра.
Он улыбнулся ей. Улыбка преобразила его лицо, осветив необыкновенным светом.
– У тебя красивое имя. Такое же
