легкая перемена в выражении лица Брауна остановила слова, рвавшиеся из горла. Старый рехнувшийся ублюдок хохотал. Правда, довольно быстро смех перешел в приступ мучительного кашля. Сдвинув правой рукой маску чуть в сторону, Браун промокнул рот носовым платком. Пол заметил на платке свежее пятно крови. Быстро отведя взгляд, Пол посмотрел в большие карие глаза Девы Марии. Откуда люди знают, что они были именно карими? В каждой больничной палате, в которой он бывал, на стене обязательно висело изображение Богоматери, и у каждой были именно такие большие щенячьи карие глаза. Упоминаются ли они вообще в Библии? Наверное, сразу после того места, в котором говорится, что Иисус был белым чуваком – как это ни парадоксально для человека, родившегося на Ближнем Востоке.
Причина, по которой Пол так пылко поддерживал зрительный контакт с Матерью нашего Безупречного Всего, заключалась в том, что он боялся крови – как человеческой вообще, так и своей в частности. Обычно это не создавало проблем. Удивительно, как долго можно находиться в современном медицинском учреждении и ни разу не увидеть кровь. Это как масло в автомобиле, созданном на пике технического прогресса: мы видим его лишь тогда, когда с машиной случается что-то действительно плохое.
Промокнув губы платком, Браун провел им по лицу, словно отогнав невидимую муху, и раздраженно посмотрел на Пола. Затем еще раз помахал платком – с чуть большей настойчивостью. Смутившись, Пол понял, что старик пытается указать на стакан с водой, стоявший на прикроватной тумбочке. Взяв стакан, он поднес его к лицу Брауна.
Когда приступ утих, Браун оторвал губы от соломинки, и Пол осторожно поставил стакан обратно. Старик наблюдал за ним оценивающе, слегка наклонив голову.
– Ты в самом деле его копия. А еще в тебе есть что-то от дяди…
Пол не нашелся, что ответить, – главным образом потому, что слова Брауна прозвучали отнюдь не как комплимент.
Браун уставился в потолок отрешенным взглядом, и между ним и Полом повисло неловкое молчание. С изумлением Пол увидел, как по морщинистому, изнуренному болезнью лицу старика скатилась одинокая слезинка.
– Клянусь богом, я не знал… что он… никогда не знал…
Две секунды спустя голос Брауна сделался почти дружелюбным:
– Когда я видел тебя в последний раз, ты был совсем крошкой. – Браун отвернулся, опустив глаза. И без того слабый голос сделался еще тише: – Я не разговаривал со своей дочуркой тридцать лет…
Браун посмотрел на телевизор в углу. Его не интересовала передача, он просто искал, на чем сосредоточиться.
– А ты бы хотел? – рискнул спросить Пол.
Тот взгляд, который бросил на него Браун, не оставлял сомнений, что Пол сболтнул что-то лишнее.
– Она не хочет иметь со мной ничего общего… И она… ничего не знает… – он тяжело вдохнул из маски. – Оставьте ее в покое.
Втянув в себя побольше драгоценного газа, старик загадочно посмотрел на Пола. Печаль, вызов, гнев – лицо Брауна отразило целый коктейль из эмоций, смысла которого Пол не понял.
