нахмурил брови, давая понять своему напарнику, что он всерьез обдумывает этот вопрос. Потом почмокал губами и сказал:
– Процентов тридцать, пожалуй.
– В лучшем случае.
Чак кивнул:
– В лучшем случае.
– И теперь, когда мы вернулись на гражданку…
– Еще как вернулись, – вставил Чак. – Можно сказать, угнездились.
Тедди с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Этот парень нравился ему все больше. Во сказанул.
– Угнездились, – согласился он. – Так почему ты должен верить этим прогнозам сейчас больше, чем верил тогда?
Над горизонтом показалась верхушка треугольничка.
– Вообще-то, я не уверен, что моя вера измеряется в таких понятиях, как «больше» или «меньше», – сказал Чак. – Дать сигаретку?
Тедди, который уже по второму разу похлопывал себя по карманам, неожиданно замер, поймав на себе взгляд Чака. Ухмылочка отпечаталась на лице его напарника аккурат под шрамом.
– Когда мы садились на паром, пачка была в кармане, – сказал Тедди.
Чак мотнул головой в сторону берега:
– Чиновный люд. Обчистят, и не заметишь.
Он вытряхнул сигарету из пачки «Лакиз», протянул товарищу и щелкнул медной зажигалкой «Зиппо». Пахнуло бензином, который сразу забил солоноватый морской воздух и проник Тедди в самое горло. Чак защелкнул крышку зажигалки, тут же снова открыл одним движением кисти и закурил сам.
Тедди выдохнул, и треугольничек острова на мгновение исчез в сигаретном дыме. А Чак продолжал философствовать:
– На Тихоокеанском театре военных действий, когда от метеосводки зависело, отправят тебя десантироваться с парашютом или морем высадят на берег, ставки-то были повыше, а?
– Да уж.
– А тут можно без особого риска сомневаться что в одну сторону, что в другую. Так мне сдается, босс.
То, что прежде казалось верхушкой треугольничка, постепенно разрасталось, уже прорисовывалось основание, а когда морская гладь сомкнулась вокруг островка земли, они стали различать и цвета, словно кто-то поработал кистью: матовая зелень дикой растительности, коричневатая полоска отмели, охряные скалы на северной стороне. А когда они подобрались еще ближе, на возвышенности обнаружились плосковатые коробочки домов.
– Жаль, – сказал Чак.
– Ты о чем?
– О цене прогресса. – Он поставил одну ногу на буксирный канат и облокотился о перила рядом с Тедди; они оба наблюдали за попыткой острова самоопределиться. – При нынешних подвижках в области душевного здоровья – а подвижки есть, можешь не сомневаться, причем каждый день, – больница вроде этой исчезнет. Через двадцать лет люди назовут это заведение варварским. Побочным продуктом Викторианской эпохи. Исчезла, скажут они, и слава богу. Слияние и поглощение, скажут они. Таково веяние времени. Сворачивайте лавочку. Мы вас успокоим. Возродим к жизни. Мы, судебные приставы общей юрисдикции. Мы – новое
