время, выпучив глаза, на него взирал, и вдруг оглушительно расхохотался, подняв руки к небесам. Стая ворон, сидевшая на земле невдалеке, резко поднялась в воздух. Несколько крупных камней сорвались с утёсов и с грохотом покатились в пропасть. Вдалеке прогремело что-то похожее на гром.
– О, сущее! – раскатисто воскликнул Сатана. – Вот это шутка!
Он перестал смеяться, сверкая чудесной белизны зубами.
– Я знаю, что если ты, братец, меня не послушаешь, то можешь довольно жалко и позорно погибнуть, после чего твои глупые последователи придумают легенду о том, как я тебя искушал. Но сейчас-то как раз ты меня искушаешь. И довольно убедительно, надо отдать тебе должное. Забавно, забавно…
Сатана уселся на плоский камень, опёршись широкой спиной о валун и вытянув вперёд ноги. Какое-то недолгое время он молчал, словно собираясь с мыслями. Иисус смотрел в зыбкую даль, подкидывая на ладони несколько горячих камешков… Сатана сдвинул брови и посуровел. В его тёмных глазах светился ум. Выражение лица было непреклонным и выдавало предельную властность и решительность.
Наконец, он нарушил молчание.
– О бесконечности болтать бесполезно. Нет пользы… Это пустое… Мы с тобой такие сущности, которые оцениваются только лишь и единственно реальными делами. В результате исполнения наших дел происходят различные изменения. Мы работаем…
Он плавно провёл рукой перед собою, одновременно грациозно изгибая её. Получилась волна, или след змеи на мягком песке.
– Вот-вот, – заметил Иисус. – Это и есть твоя сущность.
Сатана растянул губы в артистической ухмылке. Глаза его сощурились, и в них блеснули хитрые огоньки.
– Именно! – подтвердил он. – Это и есть моя сущность… Я так и построил мою реальность… Из всеобщей, заметь, или божьей реальности… Мой мир прочен, разнообразен, прекрасен! И в нём никогда – подчёркиваю, никогда! – не бывает покоя. Всё находится в движении… И в нём не бывает скуки.
– Неужели? – воскликнул Иисус и зевнул.
Словно не заметив прозвучавшей издёвки, Сатана выспренно продолжал:
– В моём мире имеется и постоянство.
– Постоянство изменения…
– Да!
– А также постоянство разнообразных измен, подлостей, коварства, страха, тревоги, боли, жути, и так далее…
– О, это только половина! А что ты скажешь насчёт второй половины?
– Ты об удовольствиях всевозможных что ли? Скажу лишь то, что здешнее вино действительно сладкое, да зато… похмелье горькое.
Сатана изогнул одну бровь и стрельнул в Иисуса пронзительным взором.
– Увы, братец, увы, – развёл он руками. – Такова жизнь… После подъёма непременно идёт упадок. После роста и расцвета – усыхание и уменьшение. А бывает, наступает вот что: пу-ф-ф!
Он быстро надул щёки и толчком выпустил изо рта воздух.
– Да, мой мир
