style="font-size:15px;"> – Фальшивка! – сделала вывод Агата.
Василий и Фёдор смотрели на писательницу, ожидая продолжения.
– Ну не бывает сейчас даже у стариков такого слога и таких ошибок! Это кто-то специально под абсолютно безграмотного косит. – пояснила Агата. – Сосед Ариадны, дед Амбросий, он такой?
– Вот уж нет! – заявил Анискин. – Я у него видел тома Большой советской энциклопедии и даже издания работ то ли Ленина, то ли Маркса.
– Раз наш эксперт, – Василий кивнул на Агату. – говорит, что записка подделка под кого-то, то подозревать надо всех. Кстати, а в чём мы кого-то подозреваем? Убийства—то не было, если Ариадну специально не отравили. Фёдор, когда мы дело закроем?
У Анискина зазвонил телефон, он слушал несколько минут, потом сказал «спасибо, понял», вздохнул и доложил:
– Не закроем. В крови Пупыркиной обнаружен алкоголь и… – Фёдор сделал паузу и выдал:
– Барбитураты и бензодиазепины!
– Наркота! – воскликнула Агата.
– Вот именно! Так что это не простой был пикничок. И не удивительно, что одна вдруг решила до гола раздеться, потом ещё циркачи на моноциклах или на тележке гонять начали, потом…
– Так мы будем отмечать твои именины, Фёдор? – прервал участкового Василий. – Не согреться никак!
– Да подожди ты, серийный упийца! Я ведь про работу! – пытался возразить Фёдор. – Потом собутыльники испугались, что Ариадна отключилась и рванули к развалинам и… телепортировались, растворились в воздухе. Дурдом! Шапито! – подытожил участковый и спросил:
– Василий, а ты не знаешь, что там было раньше на месте нынешних развалин? Ты в детстве там не бывал?
– Я никак согреться не могу. Сходи к Аполлинарии – тогда скажу. – пообещал Василий.
– Да иду! Говори! – попросил Фёдор.
– Там раньше был… – Василий сделал паузу и поднял палец вверх. – Центр телепортации и перемещения во времени!
– Тьфу, дурила! Всё тебе шуточки!
– Не знаю я точно! Какие-то монахи жили. Что-то типа скита, кажется. Надо Кузьминичну спросить, она здесь с рождения живёт. Так ты идёшь к ней уже, Фёдор?
В дверь постучали и на пороге появилась Аполлинария Кузьминична собственной персоной с бутылкой самогона в руках.
Оглядев присутствующих, соседка вдруг заголосила:
– Оставлят меня горюшу горегорькую,
На веки-то меня да вековечные!
Некак ростить-то сиротных мне-ка детушек!
Будут по миру оны да ведь скитатися,
По подоконью оны да столыпатися…
– Кузьминична, ты что, с дуба рухнула? Чего орёшь? – пытался прервать Анискин.
– Так помер кто-то в Малых Гадюкиных! – пояснила Аполлинария. – Вот принесла вам помянуть.
Аполлинария подошла к столу,
