style="font-size:15px;"> Аполлинария уселась за стол и победно оглядела Василия и Фёдора.
– Вася, ну-ка налей нам по чарочке, чтобы память проснулась! – велела соседка приказным тоном.
Василий налил всем по рюмке. Аполлинария скривила лицо.
– Это что? – она брезгливо указала на рюмку и, взяв со стола стакан, подставила Василию. – Наливай. Немного. Половинку. Ой, полный наливай – надо выпить за упокой… А кто помер-то?
– Ариадна Пупыркина из Малых Гадюкиных. – сказал Фёдор.
– Ой, да на кого ж ты нас покинула! – заголосила Аполлинария.
– Кузьминична, прекращай орать! – прервал её Василий.
– Ну пусть ей земля будет пухом! – Аполлинария одним глотком осушила стакан и, повернувшись к Агате, затараторила:
– Родилась я тута. Бабка Анисия у всех тогда роды принимала. Никто в ваш Забелжск не ездил рожать. Там один фельдшер с сестричкой роды принимал, да всё по пьяному делу. А ещё он и одноногий с войны пришёл. Одна дура поехала, так рассказывала потом, как матюгами его крыла. Он, значит пьяный еле на одной ноге стоит, сестричка не роженице помогает, а его идиота держит. Он залез, значит, к роженице чуть не с головой прям в…
– Кузьминична! – крикнул Анискин. – Что ты ахинею несёшь?
Аполлинария одарила его пренебрежительным взглядом.
– Вот, Федя, будешь ты эту интервью рассказывать, тогда и командуй себе, что говорить! – Аполлинария замолчала на минуту, подумала и решила сменить тему. – Помню мне семь лет было и горе страшное пришло к нам – умер отец наш родной. Всё, думали, жизнь закончилась. Рыдали всей деревней от мала до велика.
– Любили все папу Вашего видно сильно? – сочувственно спросила Агата.
– Да Бог с тобой, милая! Папаша мой на охоте сгинул, когда мне двенадцать стукнуло. Видать пьяный уснул и замёрз в снегу. Монахи его нашли. – поправила Кузьминична.
– Это она Сталина отцом родным называет. – пояснил Анискин. – Кузьминична, расскажи-ка, что за монахи!
– Ну неймётся тебе, Фёдор! Так и лезешь в мою эту… интервью. – проворчала Аполлинария. – Ну какие монахи? Те, что с монашеского поселения из скита, что в лесу был раньше.
Анискин и Василий переглянулись. Агата поняла их заинтересованность и спросила:
– Это не тот ли скит, что недалеко в лесу от Малых Гадюкиных был?
– А он недалеко и от Малых, Средних и наших Гадюкиных был. – пояснила Аполлинария.
– Что-то ты, Кузьминична, опять ахинею несёшь! Как он мог быть недалеко сразу от трёх деревень? Он же в одном месте в лесу был, недалеко от Малых Гадюкиных. – Анискин удивлённо смотрел на Кузьминичну.
Аполлинария посмотрела на Анискина, как на недалёкого, подала знак Василию, чтобы налил теперь уже в рюмку. Выпила.
– Монахи эти колдуны были. Не любили их, боялись. Как скотина у кого падёт или неурожай в колхозе, всё на них валили. А мужики по пьяному делу поколачивали. Скит
