в отару овец, не смеющую дать отпор кучке волков, терзающих ее, но готовых насмерть затоптать себе подобного за малейший изъян.
Однако голод не тетка, часам к семи недовольный ропот уже набрал силу. Подбадривая, друг дружку, народ потянулся к столовке. Пиковые, естественно, понимали, что, если толпу не запугать, их сметут, вот и решили устроить сюрприз в виде показательной казни.
Молодая женщина вся в ссадинах и синяках плакала на коленях перед Семеном. Татьяна – самая приветливая из всего женского батальона. Полненькая девушка лет двадцати пяти, с ярко-голубыми глазами, всегда улыбчивая и говорливая, сейчас живым комочком сжалась на помосте, озираясь по сторонам в надежде на помощь.
– Она скрысила нашу еду, и сейчас мы покажем, как надо обращаться с крысами.
Первые ряды замерли в недоумении, я продолжал протискиваться вперед, расталкивая застывших от неописуемой наглости мужиков.
Не веря своим глазам, люди просто остолбенели. Я добрался до первого ряда. Он – с двумя своими самыми здоровыми последователями – стоял в метрах трех от меня, нарочито выказывая рукоять пистолета, торчащую из-за пояса.
– И так будет с любым, кто посмеет перечить мне!
Но я не мог отвести взгляда от небесно-голубых глаз женщины, столько боли и мольбы было в них, словами не передать… В его руке блеснул клинок.
И тут меня торкнуло…
Дальше – как во сне. Короткий, почти без замаха, удар свалил ближнего приспешника. Семен потащил ствол, пистолет зацепился предохранителем за пояс; второй зек замахнулся топором, но споткнувшись о Танюшку, потерял равновесие и завалился вперед. Арматура со свистом расколола его череп. Увернувшись от падающего подельника, Семен попытался ткнуть меня ножом.
Сто килограммов гнева против шестидесяти килограммов мерзопакости… Это скорее казнь, чем поединок.
Мощный удар ноги в живот опрокинул его назад. Едва привстав на колено, скрючившийся от боли главарь вытянул вперед руку, закрывая голову от возможного удара.
– Не… не…. Не убивай меня… Я…
Импровизированная булава, сломав предплечье и раскрошив височную кость, со звоном выпала из моей руки. Я забрал пистолет – обойма на удивление была полной. Гул одобрения набирал силу.
– Раньше на Руси вече всё решало, – дослав патрон в ствол, я поднял предохранитель, – а предки наши мудрыми были. Возьмем же пример с них да всем миром решим, что далее делать будем!
Шум драки, мат, грохот погрома донеслись с продовольственного склада: Вован с водилами добивали остатки пиковых.
Я поднял Танюху на ноги. Живым комком она ткнулась мне в грудь и разразилась рыданиями. Я не знал, что делать. Рука обняла ее почти автоматически.
– Всё обошлось, всё уже закончилось. – Она буквально вжалась в меня. Я накрыл ее волосы ладонью, нежно поглаживая по голове. – А ужином нас кормить-то
