принадлежит к элитной когорте пятикурсников. – И предъявите наконец ваш браслет, курсант!
Не слишком уверенный, что обязан это делать, Голицын протянул вперед левую руку.
Пятикурсник провел ладонью над их с Эммой браслетами и, судя по всему, ничего подозрительного не обнаружил.
– Вы только что вышли из бара? – это был не вопрос, а скорее констатация факта.
– Да что вы говорите! – хмыкнул Иван.
– Да или нет?
– Конечно нет, – вступила в разговор Эмма. – Курсантам второго курса не разрешается посещать такого рода места.
– Мы видели, как вы только что вышли оттуда, – вмешался второй патрульный – тоже пятикурсник.
– Вам показалось, – покачал головой Иван. – Еще вопросы?
– В следующий раз ведь можете и не успеть, – заметил тот.
– Мы всегда везде успеваем, – заверил его Голицын.
– В таком случае советую поторопиться, – проговорил первый патрульный. – Ваш поезд отходит через полчаса. Счастливого пути, господа курсанты!
– Что это все-таки за типы? – спросил Иван, когда Патруль скрылся за углом.
– Я совсем забыла, – проговорила Эмма. – Лавг же предупреждал! Если бы они застукали нас в пабе – были бы неприятности.
– У них?
– У нас, балда! Ладно, и правда всего полчаса осталось, а я еще хотела в магазинчик какой-нибудь заскочить!
6
Иван, конечно, предпочел бы обсудить сложившуюся ситуацию с Глебом, но Соколова, как водится, на месте не было: как доложила разведка в лице Смирнова, они с Лерой зависли в зале для криска – якобы Боголюбова решила пробиться в команду и попросила Глеба потренировать ее дополнительно. Что ж, причина уважительная. Что до самого Маленького – так ведь он Маленький и есть – о чем с первокурсником говорить? Так что выбора, по сути, у Голицына не оставалось: либо Пашка, либо Хохлов, либо Хохлов Пашка.
Между тем вечерние шахматные баталии как-то незаметно стали у них уже традиционными. Пашка, надо отдать ему должное, действительно играл великолепно – в плохие дни из трех партий Иван, сам вообще-то считавший себя весьма умелым игроком, едва-едва сводил вничью одну-две. В хорошие, правда, мог выиграть две из трех, но такое пока случалось редко. Короче говоря, в целом соперники были приблизительно равны по силам, что только подстегивало интерес обоих к игре.
– Ну, и что, по-твоему, мне теперь делать? – спросил Иван, закончив рассказ. Над его прикрытым лишь жалкой парой пешек королем все сильнее сгущались матовые тучи, но ситуация на доске существовала сейчас для него в каком-то ином, параллельном мире, способном вызвать у Голицына, плоть от плоти мира этого, лишь легкое любопытство.
– Что делать, что делать… – задумчиво повторил Хохлов, вертя между пальцами только что «съеденного» черного коня. – Вечный, можно сказать, русский вопрос… Еще – кто виноват, и едят ли курицу руками…
– Очень смешно, – буркнул Голицын.
