назад и стал разворачиваться к стоящим на пороге. Член его, торчащий вперёд и вверх огромной дубинкой, пульсируя, продолжал извергать потоки семени. Вероника видела, как на жёлтом фоне дверного проёма летят словно пули сгустки спермы Гарика, поворачивающегося к двери, поражая всё вокруг по радиусу полуметра вслед за поворотом его бёдер.
– Что вы спрашиваете? – спрашивал при этом Гарик, будто только услышал вопрос.
Стоявшие в коридоре у купе тут же отскочили в разные стороны, чтобы не попасть под обстрел спермой, захлопнув при этом дверь.
Спустя секунд десять стало слышно, как открылась дверь соседнего купе, и Саид спрашивает уже у тамошних пассажиров:
– Ви эту дэвущку нэ видэли?!
Не помня себя от страха, Вероника затаилась в темноте купе, так и продолжая стоять на коленях, прислушиваясь к удаляющемуся хлопанью дверей и басовитому голосу Саида, задающего один и тот же вопрос….
– Ты что, охренел?! – громким шёпотом спросила она у Гарика, стоящего где-то рядом во тьме и тоже прислушивающегося к звукам снаружи, когда стало понятно, что преследователи удалились.
– А ты что хотела, чтобы они тебе за щеку наваляли?! – поинтересовался из темноты Гарик. – Скажи спасибо, что я вовремя сообразил, что делать. А то нам обоим сейчас крышка была бы!
Вероника промолчала, соображая, в самом деле, стоит ли благодарить Гарика. Или этот подлый «чурка» всё заранее продумал? Хотя откуда ему было знать, что Саид в поезде? Она же видела, как он сам не на шутку струхнул, когда узнал, что чеченцы рыщут по вагонам в её поисках.
Однако та мерзость, что он сделал, не вписывалась ни в какие рамки.
Глава 8
Вероника пролежала в постели ещё с неделю.
Но это было давно, так давно, что она теперь и не помнила.
Уже неделю она жила у Вики.
Как та и обещала, её номер, действительно, был похож на квартиру. Чистенько, уютненько, всё есть: стиральная машина, микроволновка, пылесос, музыкальный центр, видик. Комната была обставлена дорогой финской мебелью.
Веронику никто не трогал. И она не могла понять, почему её до сих пор не подкладывают под клиентов, не отправляют в номера, хотя Вика трудилась как пчёлка: бывали дни, что ей выпадало обслуживать по десять, а то и по пятнадцать человек.
С другими девочками Вероника не общалась, хотя те и горели желанием познакомиться с ней поближе. Но в номер к ним не ходили, потому что знали крутой нрав его хозяйки-собственницы. Та ревновала Веронику, как мужик, влюбившись в неё бесповоротно и не на шутку.
Вика и была одной из тех, кто отмывал её от дерьма после «посвящения». Она сама ей рассказала это в одну из ночей, когда была свободна от своей «работы». Да Вероника и без того подозревала это: голос, который молотком долбил по воспалённому сознанию в тот день, хорошо отпечатался в её памяти, – она захотела бы забыть его, не смогла.
Иногда Вика побуждала свою новую возлюбленную к соитию, но, – поскольку
