и держать при себе; больше того, он будет олухом, если не сделает этого. Но Рони – такой же гость этого дома, как и все мы, – переодевался в отведенной ему комнате, находившейся неподалеку от моей, на втором этаже. Не слишком-то вежливо сомневаться в честности хозяев дома или других гостей, но даже если Рони считал, что у него были для этого основания, в его комнате наверняка имелось не меньше десятка первоклассных укромных местечек, где можно было спрятать тот, кстати сказать, совсем небольшой предмет, о котором он так беспокоился. Он оскорбил всех присутствующих, в том числе и меня. Правда, он как мог скрывал свою озабоченность, так что, кроме меня, ее, по-видимому, никто и не заметил, однако у него не было права так рисковать, ведь он мог задеть наши чувства; лично я был возмущен и решил, что так этого не оставлю.
Моей руки коснулись пальцы Мэдлин. Я одним махом допил коктейль и повернул голову.
– А?
– Что «а»? – улыбнулась она, распахивая свои глазищи.
– Вы до меня дотронулись.
– Разве? Ничего подобного.
Она меня явно поддразнивала, но я в этот момент наблюдал за Гвен, собиравшейся прыгать с вышки спиной назад, к тому же нам все равно помешали. Ко мне приблизился Пол Эмерсон и ворчливым тоном проговорил:
– Забыл сказал, Гудвин: пока я не дам своего разрешения – никаких снимков. Я имею в виду в прессе.
Я вскинул голову:
– В смысле – вообще никаких или только тех, где есть вы?
– Только те, где я. Пожалуйста, не забудьте.
– Конечно. Я все понимаю.
Когда он отошел к краю бассейна и полетел в воду, судя по всему намеренно, Мэдлин заметила:
– Вы полагаете, что человеку, который здесь впервые, позволительно подшучивать над такой знаменитостью, как он?
– Безусловно. Почему вы удивляетесь, ведь вам отлично известен весь мой репертуар! И вообще, что я такого сказал?
– О… Когда мы вернемся в дом, я вам кое-что покажу. Мне надо бы придержать язык.
На противоположном краю бассейна Рони и Конни Эмерсон, уже отдышавшись, устремились к воде. Джимми Сперлинг, которого я про себя называл Младшим, поинтересовался, нужна ли кому дозаправка, а Уэбстер Кейн заявил, что сам всем нальет. Гвен, с которой снова ручьями стекала вода, остановилась около меня, чтобы сказать, что солнце клонится к закату и скоро можно будет поснимать западную террасу, а пока нужно накинуть что-нибудь из одежды, ведь верно?
Давно мне не выпадала такая приятная работенка; настроение портил только этот чертов бумажник или кошелек, о котором так беспокоился Рони. Над этим стоило поразмыслить, только чуть позже.
Глава четвертая
Несколько часов спустя, перед обедом, я прихорашивался в отведенной мне комнате на втором этаже, где имелись три больших окна, две полутораспальные
