чуть хрипло сказал он, – можно с тобой поговорить?
Можно ли? Наверное… почему спрашивает? Так непривычно, когда твое мнение кого-то интересует…
Но за меня ответила Габриэль.
– Можно. Только если ты потом доведешь ее до двери в нашу комнату. Сейчас, знаешь ли, не лучшее время бродить по замку в одиночестве.
– Конечно, доведу. – Альберт все еще заглядывал мне в лицо, как будто опасался отказа.
Но я… разве я могу отказывать? Тем более просто поговорить.
Не готова я к этому разговору, но что поделаешь.
Кивнув, я разжала пальцы, выпуская локоть Габриэль, потом, опомнившись, обернулась:
– А ты? Как же ты?
– Меня проводит Тибриус, – с ледяным спокойствием объявила Габи. – Так ведь, Тибриус ар Мориш?
Брюнет пожал плечами.
– Отчего нет? Идемте, Габриэль.
Они ушли, и мы с Альбертом остались одни в широком коридоре, в вязкой и неприятной тишине, которую нарушало лишь потрескивание факелов в подставках у стен.
– Ильсара, – он чуть наклонился ко мне, – пойдем на замковую стену? Там спокойно, можно поболтать без свидетелей.
– Хорошо, – сказала я, – пойдем.
Альберт на удивление, хорошо ориентировался во всех хитросплетениях коридоров и лестниц, и вскоре мы оказались там, куда и хотели попасть. День был ясный, жаркое солнце лохматым клубком белого огня палило в небе, но здесь, на широкой стене, с моря дул свежий ветер. И пахло, на удивление, вовсе не солью или рыбой, а легкой, едва ощутимой сладостью, от которой приятно защекотало в груди и захотелось по небу добраться до самого горизонта, туда, где синие воды смыкаются с легкой сиреневой дымкой.
Живя в полудне езды от моря, смешно сказать, я никогда его не видела. Меня никогда никуда не брали с собой. Только слышала о том, что море – есть. А тут вдруг, стоя на замковой стене, с размаху окунулась в эту безбрежную синь, вблизи украшенную гребешками белой пены. Мне в самом деле захотелось раскинуть руки, и чтобы свежие порывы ветра подхватили меня, понесли над волнами, а я бы ловила соленые брызги и смеялась от радости и одуряющего ощущения свободы…
– Нравится? – Голос Альберта над ухом вернул меня на землю.
Я резко повернулась к нему, одновременно пятясь, восстанавливая дистанцию. В моих глазах он по-прежнему оставался высокородным господином, аристократом, и я недоумевала, почему он поступил так, как поступил.
– Ильса…
Я сглотнула. Нет, невозможно вот так, молчать.
– Зачем ты сказал, что мы… ну…
– Что ты – моя девушка? – На ярком свету его глаза были темно-карими, как тот кофе, которым меня угощал Клайс. – Да, наверное, мне стоит объясниться. Пойдем.
Мы пошли по стене. Альберт не делал попыток ни обнять, ни взять за руку, что меня радовало. Мне… было так неловко смотреть на него, и потому я смотрела на море.
– Ты хорошая девушка, Ильса, – проговорил Альберт. –
