совершенно новых для него эмоций.
Таня взяла девочку за руку, и они направились к главному входу.
– Извините. Малая еще, – опять извинился Сашка.
– Ну чего, правильно, так и есть. Я же ей дед. Дед, – повторил он, пробуя на языке новый статус.
Таня с девочкой обернулись, уже входя в цирк, помахали им. Саша с Доценко помахали в ответ. Как будто они только всегда и делали, что проводили вечера вместе. И все-таки, несмотря на внешнее сходство, выглядели отец и сын разнокалиберно. Доценко в пальто, шарфе – интеллигент, держится так, что сразу видно – серьезная птица. Сашка, в своей самой приличной, но холодной для Москвы куртешке, мерз, сунул руки в карманы, притопывал, как щегол. Наверное, Доценко, затейник поселкового клуба, был таким же щеглом, когда его приручила и отвергла Елена.
– Ну что, пошли, поговорим за чашечкой. Жалко, что кофе, – предложил Доценко.
– Да, хмыкнул Сашка, – жалко. Тут без бутылки не разберешься.
– А ты с юмором, – хлопнул его по плечу Доценко.
А Сашка не шутил. Ему очень хотелось выпить. Но он пообещал Таньке, что завяжет. И намерен был выполнить обещание.
Они пристроились в кофейне. Сашка смутился в дорогом интерьере. Он заглянул в меню и присвистнул:
– Ого, триста шестьдесят рублей кофе.
– Нормально. Я заплачу.
Сашка опять было собрался залезть в карман, но Доценко всем видом показал – эта тема закрыта, бросил подскочившему официанту.
– Нам два кофе. Тебе какой?
– Да обычный, – пожал Сашка плечами.
Он привык к растворимому, который бывает в банке или одноразовый, с молоком или без.
– Мне тоже, – под тоже Доценко подразумевал совсем не то, что Сашка. Его обычным была свежемолотая арабика средней прожарки.
– Ваши американо, – подскочил официант с кофе в стильных стаканах на подставках. Доценко покрутил стакан.
– Почему сейчас? Почему раньше не объявился?
Сашка пожал плечами.
– Так мама только сейчас и рассказала.
– Ясно. Как вы меня нашли вообще?
– Да в журнале, с программой, про съемки вашего нового фильма.
– Ясно, – повторил Доценко. Он понял, что это похоже на допрос.
– Ну, хорошо, что нашлись, – улыбнулся он. – Я, признаться, не ожидал. Ты извини, что заставил там ждать и вообще, скомканно вышло.
– Да что вы! Я ж понимаю.
Сашка был необидчивый, покладистый пацан, в переводе на язык Тарасюков – простофиля.
– Нормальная реакция. Я про вас ничего не знал, вы про меня ничего не знали. И тут – как снег на голову.
– Ну как сказать, – сказал Доценко.
Сашка не понял.
– Не знаю, как ты, а я знал о твоем существовании.
– Знали? – спросил Сашка.
Доценко достал из кармана пару конвертов, свои письма тридцати так летней давности, вскрыл навскидку
