чеснока пластинками. Манго чистим и нарезаем небольшими дольками. Обжариваем курицу 5—6 минут на среднем огне. Постоянно помешиваем. Засыпаем перцы, чеснок, манго. Помешивая готовим еще 1—2 минуты.
Во всех деревнях, городах, аулах и поселениях есть своя манговая роща. Блестящие листочки, яркие плоды на длинных шнурках-плодоножках. Крона обрезана на одном и том же расстоянии от земли. А почему? Что за чудо садовник печется над волшебным деревом? От чьих забот не утаится ни один листочек? Это козы-садоводы, привстав на задние лапы, ловко «подрезают» растения.
Мы останавливаемся недалеко от деревеньки. Плетеные из тростника заборчики, глинобитные хижины, шарообразные зернохранилища, единственное здание из камня с свежевыкрашенными голубой краской железными ставнями – это школа. В центре поселения соломенная крыша на деревянных, отполированных временем столбах. Это знаменитое «l'arbre à palabre», дерево-беседка, место встречи старейшин, своеобразный сельсовет.
Тянутся к нам на встречу заскорузлые, неожиданно светлые ладошки местной ребятни. Сверкают радостные улыбки, горят любопытством черные глазки-угольки: Белый, что ты мне привез, белый? Где мой подарок, белый? Из-за плетня появляется старуха. Из одежды – огромный кусок яркой ткани, завёрнутый как банное полотенце да резиновые сланцы. Она совсем старая (ей уже 45) и больная. Она дотрагивается до моего лица скрученными, узловатыми пальцами похожими на корни пустынного дерева, шепчет себе под нос: «Лунная, странная кожа».
Благодаря нашему спутнику, мы обмениваемся приветствиями. В этой деревне живут представители племени сонгай, и Лоран прекрасно знает их язык – джерма.
Про приветствия
Жизнь в пустыне и саванне диктует свои законы. Расстояния между деревнями значительны, автобусы, проносящиеся на страшной скорости по пустынной дороге, соединяют только крупные города. Посудите сами: Ниямей – Агадес 100 0км, Ниямей – море (Котону столица Бенина) – 1500 км, Ниямей – Зандер (древняя столица племени хауса) – 900 км.
Можно, конечно, воспользоваться услугами такси-брус – деревенского маршрутного такси. Ржаво-белый пятиместный рыдван времен колонизации наполняется «под завязку»: внутри порой помещается до 10 пассажиров и шофер, а на крыше высится несметная поклажа: тюки, мешки с мукой и крупой, чемоданы, сетки с луком и чашками из тыквы, матрасы, клети с курами и цесарками, и сверху важно покачиваются, подрыгивая на ухабах, стреноженные козы и барашки. Хрупкая гармония сооружения вызывает у меня ужас и восхищение.
Но такси-брус – это для особых случаев: свадеб, рождений, похорон, поездок за провизией на базар. За транспорт нужно платить звонкой монетой, западно-африканскими франками, а ведь нигерская деревня до сих пор живет по принципу: ты мне плошку – я тебе суп. Поэтому жители деревни не часто видят чужаков, и новоприбывшего следует хорошенько расспросить.
В языке джерма, как и в хауса, который я несколько лет успешно изучала и менее успешно применяла (а теперь и также благополучно запамятовала),
