невидящий взгляд в пустоту и заявлял: «Все мне тут, Мадам Таня, немило… Брошу работу, (он занимал пост главного бухгалтера), и отправлюсь в брус (саванну) пасти коров…» И дальше, как в знакомом с детства письме: да будет мне счастье…
Люд и скот все прибывали. Выныривали из мутных вод все новые коровьи морды, блеяли козы, из пыльных облаков на дороге возникали очередные микроавтобусы. Русская народная загадка про огурец на самом деле, похоже, писалась вот о таких маршрутках. В 15-местный японский ван набивалось до 30 человек, а с багажника, заваленного многочисленной поклажей, грустно взирали на базарную сутолоку все те же козы, бараны, куры и цесарки.
Под навесами из соломы раскинулись товарки и товары. Огромные африканские девы, в диких для европейского взгляда нарядах из набивного ситца галлюциногенных расцветок: оранжевые петухи на темно-синем фоне, причудливые салатовые огурцы-завитки на ярко розовой траве, свастиковидные фиолетовые солнца тонут в канареечных квадратных облаках. В Нигере в свое время китайцы открыли ситцевый заводик. Но их продукция особой популярностью не пользовалась: дизайн скучноват для местного бомонда. А ведь в чем-в чем, а в аляповатости нашим восточным соседям не отказать.
Шумит рынок, сосет курчавый младенец пудовую грудь мамки-торговки, ругается с пастухом старичок-сморчок. Все любопытно белому туристу. Но есть места, куда заглядывать не стоит. Мясной ряд… Сушится на солнце нарезанное полупрозрачными лоскутами мясо. Килиши. Пекутся на углях бараньи шашлыки. Кругом – тысячи мух. А вот кусочек – ни одного насекомого не видно… Это потому, что по соседству пристроилась огромная ящерица, здесь их называют маргуя, и ловко смахивает в пасть зазевавшихся летунов. Завернутое в кулек, в обрывок пакета из под цемента, мясо источает сладостный аромат, а нежнейшие мясные чипсы просто тают во рту, ну а об увиденном просто не стоит думать… перед едой.
На рынке приобретаются совершенно ненужные, но забавные вещи: игла размером с шило, сшитые из коровьей шкуры мини-амфоры для подводки для глаз, россыпь расписанных вручную бусин из переработанного стекла, четки из кости и корзинки: большие, маленькие и не очень. Для всего: грязного белья, фруктов, картошки, ниток и чая… плетеные из соломки флажки-охала и пластиковый коврик для молитв, на котором так приятно будет разбить бивуак где-нибудь на природе, или по крайней мере в саду.
Разгорячённые зноем и торгом мы сворачиваем к отелю. Единственная гостиница в Аюру называется просто и без причуд: Отель. Рыжее здание располагается на берегу реки и владелец гостиницы радостно сообщает, что палатки разбивать не стоит: по ночам в помойке ковыряются гиены, а по двору в поисках вкусненького бродят одинокие гиппопотамы. На мое предложение устроить на них засаду спутники ответили вялым зевком, лишь седой повар неодобрительно покачал головой.
Отобедали 20-килограммовой
