было не столько от гибели черной птицы, сколько реакцией на ее смерть подруги:
– Юлечка, успокойся, – опустилась перед ней на колени Нина, – тут уже ничего поделать нельзя.
– Но почему? За что? Кто ее убил? Она же птица, она должна летать! А она мертвая…лежит, такая несчастная. – Юля рыдала во весь голос.
Вокруг столпились знакомые и незнакомые. Нина обняла подругу и принялась гладить ее по голове:
– Да, Юля, хорошая была птица, она летала с ветки на ветку со своими друзьями и была счастлива, – Юля слушала ее, постепенно затихая, только редкие всхлипывания перебивали мягкую речь Нины, – а потом она умерла. Ее никто не убил, просто пришло ее время, такова жизнь. Хочешь, мы вместе ее похороним? – Юля кивнула головой.
В это время, расталкивая ребят, к подругам приближалась Сурьмина. Она быстро поняла, в чем тут дело, и кривая улыбочка начала появляться на ее лице, приняв надменную позу, она открыла было рот, но замолчала, так его и не закрыв. Из-за Юлиного плеча на Сурьмину в упор смотрела Нина, ее пылающие гневом глаза испускали такие молнии, что Сурьмина опешила и отступила, прячась за спинами ребят.
Грача хоронили всем классом. Это стало новой страницей их школьной истории, даже притихшая Сурьмина где-то маячила на обочине их траурного ритуала.
Вечером, убежав от всех, Нина сидела на берегу лесной речушки. Шопот листвы, неслышное журчание воды умиротворяло.
Вдруг, она услышала, что кто-то идет в ее сторону, загребая ногами листья. Из-за деревьев показался Гурин.
– Вот Вы где. А я думаю, куда это Вы подевались? Уже начал беспокоиться. – Владислав Игоревич улыбался.
– Мне хотелось побыть одной.
– Я выходит Вам помешал? Простите. Я могу уйти, я теперь знаю, где Вы. – Он уже собрался уходить.
– Нет, прошу Вас, останьтесь, – сказала Нина. – Места много.
Гурин присел на высохшую траву.
– Я не могу понять, как в Вас уживаются две такие разные натуры, чуткая и нежная и, в тоже время, отчаянная и агрессивная? Это для меня загадка.
Улыбнувшись, Нина ответила:
– В женщине должна быть загадка, не так ли?
– Что-то в этом есть, покачал головой Влад, – но так не бывает, так не должно быть, – тут же поправился он. Я знаю, что Ваша агрессия это напускное, но зачем? Я видел Вас около мертвой вороны.
– Грача.
– Ну, грача. Конечно, Вы не такая ранимая, как Юля Скороходова, но не жестокая!
– Жестокая? Я – жестокая?
– Да! И это не столько огорчает, сколько удивляет.
– Это как же проявляется моя жестокость? К кому я жестока?
– Ну, хотя бы к мальчишкам. Да, Вы с ними не деретесь, почти, – Гурин выразительно посмотрел на Нину, – но здесь Ваша жестокость проявляется в словах. Я знаю, что Скворцов приглашал Вас в кино, что Вы ему сказали? Чтобы он сначала подрос! Да, роста он небольшого, но он хороший человек, добрый. Нельзя
