заваривать цветы, или корешки, или кости, смотря по ритуалу и по сезону, а потом передавать ее из рук в руки, усевшись вокруг костра. Им нравилось держать ее в ладонях, и хотя в Дебрях многое с виду казалось нежным, в действительности таковым не было ничего. Полые птичьи косточки? Кружево паутины? Филигрань лишайников? Все они были прочными и жесткими. А чашечка – нежной по-настоящему, и каждый поневоле становился нежным, когда она переходила к нему. И это ощущение воспринималось как дар, когда все остальное время приходилось быть жестким.
Чашка была потеряна при несчастном случае во время восхождения. На зимовку они уходили в горы, потому что зимы на низменностях проходили слишком сурово и голодно, в то время как пещеры и снежные сугробы в горах были созданы для удобных жилищ, которые весной таяли вместе со всеми признаками их пребывания, исчезали без следа. Чайную чашку нес Томас в своем мешке. Пока они карабкались в гору, он оступился и повалился спиной вперед с карниза, который все остальные преодолели благополучно. Он рухнул, рассыпая содержимое своего мешка по камням под ними. Увидев, как коробочка с чашкой отлетела и открылась от удара о камень, все они ахнули хором, хотя никто и не подумал ахать, когда Томас сорвался с карниза или пока продолжалось его падение. Никто не общался с ним близко, кроме Кэролайн, его жены. В группу он так и не влился. «Я не из компанейских», – вежливо объяснил он, пока они только знакомились.
Чашка взлетела в воздух из своего безопасного бархатного ложа, золотой ободок сверкнул на солнце, и те из них, кто находился поблизости, попытались подхватить ее на лету. Даже падающий Томас потянулся к чашке, вместо того чтобы схватиться за какую-нибудь опору и остановить свое падение.
Упав, чашка разлетелась на осколки, фарфоровая пыль осыпала камень, как костная зола. Некоторые подобрали осколки и сунули их как сувениры на память в сумки из шкур. Но в конце концов тайком выбросили где-нибудь во время переходов, потому что ранили об них руки, когда рылись в сумках в поисках чего-нибудь, а осколки были достаточно мелкими, чтобы затеряться в земле.
Бедняга Томас, само собой, так и продолжал падать и, видимо, погиб. Двое из них проделали часть пути вниз, но так и не увидели его, и на их крики он не отозвался. Так что Община задержалась на минуту, чтобы сказать о нем несколько добрых слов и утешить Кэролайн, а затем двинулась дальше. Больше они не проводили никаких ритуалов, главным образом потому, что чашка пропала. Да, ритуалы требовали времени и усилий, и чем дольше они жили в Дебрях, тем меньше им хотелось что-либо праздновать. Поначалу каждая переправа через реку становилась знаменательной, а теперь они почти утратили желание отмечать даже первую переправу в году. Так или иначе, Беа понимала, что без чашки ни у кого просто не возникало ощущения торжественности момента. Они всего лишь пили чай. И тем не менее после случившегося никто не поминал Томаса плохим словом. Если бы он выжил, ему не стали
