затянулось.
Затем он поднял на нас взгляд и ухмыльнулся.
– Что затихли? Зря я испортил вам настроение. – Он отбросил палку. – Чтобы вас повеселить, я спою вам песню. Она старая. Когда я впервые ее услышал, вы еще не родились.
Слуха у него не было, но зато пел с душой. В его глазах стояли слезы.
– «… У меня осталась лишь моя раковина. Помнишь старые добрые времена, когда мы радовались свободе и не боялись бурь? Всю жизнь мы верили, что изменим будущее, но кому это удалось?..»
Пока он пел, дрожащие тени от костра делали его похожим на героя, на великана. Когда он умолк, мы громко зааплодировали.
– Я тебе вот что скажу, – Стручок наклонился ко мне и глотнул из бутылки. – Жизнь… так похожа на сон.
Меня разбудил громкий шум двигателя.
Я открываю глаза и вижу инструктора по физподготовке. Его губы шевелятся, но я не слышу ни слова.
Я пытаюсь встать, но острая боль в груди заставляет меня лечь обратно. Над головой – сводчатый металлический потолок. Затем весь мир начинает вибрировать и дрожать, и ощущение тяжести прижимает меня к полу. Я на борту вертолета.
– Не двигайся, – кричит инструктор, наклонившись к моему уху. – Мы везем тебя в больницу.
В памяти всплывают обрывочные картины боя. Затем я вспоминаю то, что увидел, прежде чем потерять сознание.
– Та пушка… Это были вы?
– Транквилизатор.
Я начинаю что-то понимать.
– А что с Черной Пушкой?
Инструктор отвечает далеко не сразу.
– У него тяжелая черепно-мозговая травма. Скорее всего, он до конца своих дней останется овощем.
Я вспоминаю ту ночь, когда я не мог заснуть. Вспоминаю Стручка, своих родителей и…
– Что вы видели? – с тревогой спрашиваю я. – Что вы видели на поле боя?
– Не знаю, – отвечает он и смотрит мне в глаза. – Тебе, скорее всего, этого тоже лучше не знать.
Я обдумываю его слова. Если крысы научились с помощью химических веществ изменять наши ощущения, создавать иллюзии, которые заставляют нас убивать друг друга, значит, война еще долго не закончится. Я вспоминаю вопли и звук копий, вонзающихся в тело.
– Смотри! – инструктор приподнимает меня, чтобы я мог выглянуть в иллюминатор.
Крысы, миллионы крыс. Они идут по полям, лесам, холмам и деревням. Да, идут на двух ногах, выпрямившись, словно самая большая в мире группа туристов на экскурсии. Ручейки из крыс сливаются в реки, затем в огромные потоки, в моря. Шкурки разных цветов складываются в огромные рисунки. Я вижу, что у них есть чувство прекрасного.
Океан крыс колышется над высохшей, увядшей зимней землей, над одинаковыми, скучными постройками людей, словно поток новой жизненной силы, который медленно течет по вселенной.
– Мы проиграли, – говорю я.
– Нет, мы победили, – отвечает инструктор. –
