отменяется.
– Придем, – кивнул Гунтер. – Сэр Мишель-то дорогу знает?
– Зна-ает, – махнул рукой отшельник. – Да тут у любого спроси – сразу укажут.
Отец Колумбан наклонился к уху германца, неожиданно подмигнул и хрипло прошептал:
– Ты первым делом одежку-то поменяй. А то вырядился не по-нашему совсем. Меньше замечать будут.
Отшельник потрепал Гунтера по плечу, ухмыльнулся в бороду и, крепко взяв за локоть настороженно-мрачного сэра Мишеля, повел его по огибающей холм дороге к южной части замка, к воротам. Гунтер, вздохнув, поплелся вслед. У него осталось странное впечатление, что отец Колумбан не слишком-то удивился и ужаснулся рассказу сэра Мишеля о явлении Мессира и беседе с ним. Впрочем, если судить по поведению рыцаря, то и он не слишком растерян – за все утро, начиная от купания в лесном овражке рыцарь ни единым словом не обмолвился о ночном госте, хотя Гунтер предполагал, что насквозь пропитанное суеверием сознание человека из двенадцатого века должно быть серьезно травмировано подобным событием. Или сэр Мишель просто предпочитает не поминать всуе имя Князя Ночи?
Гунтер по себе знал, что неприятные, а то и попросту страшные мысли легче отогнать, заместить их другими, избежать. Наверняка ведь сэр Мишель до настоящего времени насмерть перепуган.
Но вот старый священник… Подозрение о том, что отец Колумбан или немного знает о случившемся вчера событии, или догадывается, что Гунтер не просто «нездешний», а вообще не должен существовать, германца не оставляло. Шестое, так сказать, чувство…
Гунтер тотчас поймал себя на мысли, что был не прав, сравнив замок Фармер с гробом. Да, мрачноват, да, тяжел – впечатление тяжести особенно усиливалось, когда проходили возле каменистого откоса холма, из гребня которого вырастали темные серо-коричневые стены – нависла над тобой эдакая громадина, и мнится, будто камень вот-вот обрушится, покатится с обрыва неостановимой лавиной, придавит трех беззащитных перед такой мощью людей. А замок-то на самом деле совсем небольшой: Гунтер на глаз прикинул размеры и счел, что каждая сторона стены не больше семидесяти метров, а единственная башня, встроенная в северную стену – поднимается от основания до оконечья крыши всего метров на пятнадцать. Архитектурных излишеств, конечно, никаких. Все просто, грубовато, но добротно и крепко. Очень напоминает квадратную шляпную картонку, разве что очень большую и сделанную из булыжников. Вот интересно, внутри там каково? Посмотрим, посмотрим… Если, правда, барон де Фармер не прикажет тотчас гнать в шею нежданных гостей.
Дорога резко повернула налево и начала подниматься на холм. На этой стороне склона деревья были когда-то вырублены, и образовалась довольно обширная лужайка. Сейчас здесь бродило полтора десятка овец, за которыми никто не присматривал, кроме разве что громадного серого пса с обрезанными ушами, возлежавшего в позе сфинкса у самого края колеи, в запыленной траве. Пес проводил прохожих серьезным взглядом, чуть пригнув
