мертвецов.
И пока я пытался определиться с ответом (я не странный, полуживой мертвец, что за оскорбление!), маленький наглец подошел, рывком поднял меня на ноги и куда-то потащил: очевидно, продавать за десять шиллингов. Мысли о его вежливости я тут же взял обратно.
– Эй! – возмущенно прохрипел я. – А ну пусти! Я спас твою сестру!
Бен заворочался, но не проснулся, и я не успел его позвать, как уже оказался на улице.
– Нам нужно туда, идемте! – частил Киран.
Я барахтался, Киран тащил, в доме было тихо, а голосисто вопить мне было теперь не под силу, так что я пытался отстоять свободу, цепляясь за деревья и угол куриного сарая. Безуспешно: ирландцев, похоже, с детства тренируют как борцов-силачей. Киран цепко держал меня за локоть и успел дотащить до соседнего дома, когда я почувствовал, что на меня смотрят. Я в ярости повернул голову – прекрасное развлечение, наслаждайтесь, господа, – и осекся.
Из-за соседского угла на меня смотрела старушка, и взгляд у нее был неподвижный, тусклый, лицо бледное. Я слишком много раз видел такие лица (в том числе в зеркале), чтобы не понять, что она мертва. Глядела она прямо на меня, точно как та девушка в Ливерпуле – и тоже вполне справлялась с тем, чтобы стоять на одном месте, а не шагать куда глаза глядят.
Все это успело промелькнуть у меня в голове, а потом мысли затянуло туманом. В ушах зазвенело, стало тяжело дышать, заболело в груди. У меня ведь ничего не может болеть, но болело все равно. Я метался на узкой деревянной кровати, и кто-то повторял мне: «Ты сама виновата», а я задыхался, и это продолжалось целую вечность. Потом туман рассеялся, и я резко сел.
Я сидел на широкой лавке, рядом суетилась Молли. Увидев меня, она выронила какое-то шитье. Так, есть и хорошая новость: продать меня не успели, я по-прежнему в ее доме.
– Доктор, он ожил! – звонко крикнула она.
Ну, «ожил» – это уж громко сказано, но возразить я не успел. Вот только на крик Молли в комнату зашел не Бен, а ее мамаша.
– Ах ты, исчадье! – простонала она, глядя на меня. – Я сразу поняла, с тобой что-то не то. Живой мертвяк в моем доме! Молли, да куда это годится?! Убери его отсюда, сотый раз говорю!
Молли вытолкала мать за дверь и села рядом со мной.
– Не выходите больше на улицу. – Она сжала обе мои руки в своих, наверняка теплых и приятных на ощупь. У меня осязание не работало, так что я и свои-то еле чувствовал. – Мы вас спрячем и спасем. С вами опять то же самое было, как в дилижансе: вышли и упали, как замертво.
Киран, видимо, со страху позвал на помощь. Надеюсь, он упомянул, что сам меня на улицу притащил? Но сказать я ничего не успел – прибежал Бен, одетый в какую-то уродливую деревенскую одежку с чужого плеча.
– Ох, Джонни, наконец-то. Двое суток без движения!
Двое?! Это уж слишком. А Бен сел рядом и продолжал:
– Насколько все было проще, когда ты был просто результатом моего эксперимента! Но тебя вернуло действие волшебного – за неимением лучшего
