стал серьёзнее, стал задумчивее. Внимательнее вникал во всё, что происходило при дворе, словно наполняясь не только знаниями, но своим внутренним отношением к увиденному, отношением, уже вполне осознанным и определённым. Копилась в душе его сила, копился гнев против негодяев и крамольников, но нужны были какие-то чрезвычайные обстоятельства, чтобы гнев этот вырвался наружу, да не просто так вырвался, а в нужном направлении, чтобы сделал своё дело, причём дело необходимое.
Иоанн стал постоянно заходить к митрополиту, несмотря на насмешки Курбского, мол, совсем набожным стал.
Курбский верил в Бога настолько, настолько это необходимо, дабы порядки соблюсти. Точнее и не верил вовсе, а изображал веру. Не могут быть нелицемерно верующие люди жестокими садистами. Жестокость и садизм присущи трусам и подлецам.
Андрея Курбского, которому уже доводилось бывать – ведь он постарше – на иных мероприятиях, зависть съедала. Вот ведь, в играх они с Иоанном равные, да и отношение к ним со стороны Шуйских равное, а тут вдруг все шапки ломают да спины гнут перед Иоанном, да ещё величают то как – царь и великий князь. А кто таков? Такой же, как и он, отрок.
Иоанн же был прост и незаносчив. Но и не слишком откровенен.
– Опять молиться? – с насмешкой спрашивал Курбский, когда Иоанн говорил, что хочет пойти в храм монастырский, – что иль заутренних и вечерних молитв недостает?
– О родителях своих, усопших, молюсь, об их душах, – уклончиво отвечал Иоанн, не желая делать достоянием беседы свои с митрополитом, беседы, покуда тайные.
Московский воевода Михаил Курбский был в ту пору ещё жив и здоров, а потому в силе. Это лишь с 1546 году он отошёл в мир иной, да только сынок Андрей не так чтоб горевал очень. Иоанн удивлялся его жестокосердию. А всё ж дружил с ним за неимением друзей лучших.
Постепенно Иоанн привык к походам к митрополиту, его просто тянула в храм неведомая сила. Он там себя ощущал человеком, он учился там ощущать себя государем. А утверждение в характере этого ощущения было необходимо.
Однажды прямо спросил у митрополита о том, как умерла матушка Елена Васильевна? Задумался митрополит. Время ли правду говорить? Не наделал бы чего сгоряча. Правда-то жестока до крайности. А ну как не сдержится, тем более смелел Иоанн на глазах, силы духа набирался.
Но и не солжёшь. Вед единожды солгавши веру отрока потерять можешь. А это страшно, особенно в той обстановке, что при дворе сложилась.
– Не я тогда был на престоле митрополичьем в Москве, но знаю от добрых иноков, всё доподлинно знаю, как и что происходило, – начал митрополит Макарий. – Шуйские убили великую княгиню Елену. Шуйские… Василий и Иван. Они и без того высокое место в Боярской Думе занимали, да всё мало. Хотели самолично царством править. Отравили они княгиню, сулемой отравили. И тут же тайно, даже митрополита не призвав, без отпевания просто вынесли из дворца, завернув во что попало, да и зарыли в землю.
Митрополит замолчал,
