накрытом к ужину, где хозяйка успела поставить дополнительные тарелки с приборами. Все с удовольствием разместились и на время забыли о разговорах. Немного погодя Гринёв заметил, как Паша смотрел на Михеева, это нельзя было назвать ничем иным, кроме обожания. Мальчик поймал его взгляд и заговорил сам:
– Я гулял с Диком, а там дед Серёжа, то есть, Сергей Александрович. Там же, где вы были, на скамейке. Я его зову, он не отвечает. Тогда подошёл Дик и положил голову ему на колени. Сергей Александрович стал гладить Дика, говорить, что не знает, куда идти и замёрз. Я позвал бабушку, и мы привели его домой.
– К вечеру у него поднялась температура, – добавила бабушка, – он не мог вспомнить, как оказался здесь. Память скоро вернётся, это от удара по голове. Пашенька всё время был рядом, Сергей Александрович рассказывал про какую-то мраморную гору.
– Она не какая-то, а самая настоящая. Я, когда вырасту, тоже стану геологом и поеду в Якутию. В долине реки Токко белый мрамор лучше, чем в Италии. Это место так и называется, Мраморная гора, – заявил Паша.
– Так это будущий геолог оборвал по всему району объявления о розыске Сергея Александровича, поэтому его и не могли найти, – высказал догадку Гринёв.
В этот миг окно комнаты осветилось яркими огнями, вспышки от фейерверка повторялись снова и снова. Всех, кто собрался за столом, охватило чувство, которое бывает только в детстве, когда ждёшь праздника, а он приходит и сбывается всё, о чём боялся загадать, потому что не до конца верил в рождественское чудо.
Елена Фили.
Холодное блюдо
…Уже вторые сутки перед Рождеством валил снег. Издавна у православных это считалось хорошей приметой – снегопад в Рождественскую ночь. Обилие снега предвещало достаток в доме и хороший урожай.
– Вот тебе и добрый знак к Рождеству, значит, в огороде все вырастет. А вот если снег кончится, и ударит мороз? – утаптывая разношенными валенками снежную кашу вокруг облюбованной елочки, ехидничала одна из двух женщин, пришедших в это утро в лес, – все? Помрем с голодухи?
– Мороз – это тоже добрый знак. Значит, в семьях будет любовь, – вторая женщина сдвинула пуховый платок на плечи, скинула вязаные перчатки в стоящие рядом санки и, примерившись, рубанула топором по стволу елочки, потом еще раз, и еще. Та жалобно вздрогнула и ненадолго замерла, прежде чем упасть. Вдруг из глубины леса раздался еле различимый стон. Женщины переглянулись. Та, которая рубила елку, взяла наперевес топор, вторая, оглянувшись вокруг, нашла и вытащила из-под снега короткую толстую корягу. Стон повторился. Женщины схватились за руки и пошли на звук.
Накануне Рождественской ночи две тысячи седьмого года никто в подмосковной деревне «Раздолье» не спал. Да и попробуй усни, когда со всех сторон от дома к дому неслось: «Доставайте сундучки, подавайте пятачки, дайте нам конфетку, а можно и монетку!» Крики, хохот и звук взрываемых петард сопровождались звуком отворяемых дверей, и в зависимости от нрава хозяев, дополнялись добрыми
