им о самом дорогом, самом теплом, что у них было, – о доме.
– Приехали! – весело заглянул в машину начальник штаба. – Выходите, а то самое интересное пропустите!
Я вылезла и потянулась, чувствуя, как поет и радуется отдохнувшее тело. Солнце еще только коснулось самых вершин огромных, в два обхвата, деревьев, и свежий воздух источал совершенно роскошные запахи… Командир полка украдкой растирал занемевшее плечо.
Офицеры, с удовольствием пощелкав затворами, занялись костром, и я улыбнулась: охота на глазах превращалась в чудный отдых на природе – с шашлычком, балычком и водочкой.
Честно говоря, я не любила стрелять. Может быть, потому, что мне, в отличие от большинства этих сильных, уверенных в себе мужчин, доводилось убивать людей, я не получала удовольствия от того, что живое существо падает, тыкаясь головой в землю, и дергает конечностями, истекая кровью.
Время шло. Солнце поднялось. Зверь, понятное дело, учуяв запах дыма, перебрался в менее опасные места, и охотники, съев почти все взятое с собой мясо, выпив с ящик водки и поменяв третью или четвертую стоянку, устроили пальбу по пивным банкам. Я подсела к прапорщику Зимину. Он опустил голову и печально улыбнулся.
– Слушай, прапорщик, а ведь у меня к тебе дело.
– Говорите.
– «Сделай» мне оружие.
– Да? И сколько вам нужно? – Взгляд Зимина похолодел и остановился.
– Два десятка автоматов, пару гранатометов, ну и боеприпас…
– А ракетную установку «Ураган» вам не «сделать»? – издевательски хмыкнул прапорщик.
– Только не говори, что ты не можешь. Я в Калининграде тыщу раз видела, как это делается.
– Вот и брали бы в Калининграде.
– Те времена прошли. Что могла, то взяла.
– А если я вас сдам? Прямо сейчас?
– Не свисти, прапор. Лучше подумай, а то ведь время и здесь может кончиться…
Зимин промолчал.
– Покупатель у меня есть. Деньги предлагает хорошие – восемь штук баксов. Ты подумай.
Лицо Зимина напряглось, а глаза забегали по сторонам. Цена получалась процентов на тридцать выше рыночной.
– Мои проценты – отдельно, – продолжала я. – Сюда не входят. Все деньги твои будут.
Прапорщик напряженно думал, и это было хорошо – «разработка» худо-бедно, но пошла.
– А не сделаешь ты, другой сделает. Из Калининграда ведь тоже не все нормально выехали: в свою квартиру и на свои бабки, – я усмехнулась. – Как я. Кто-то ведь до сих пор локти кусает, что вовремя свое не взял.
– Я такими делами не занимаюсь, – твердо сказал Зимин. – Разговор окончен.
Да, разговор был окончен. В принципе, этого и следовало ожидать.
Солнце пошло вниз, и офицеры начали сборы – пора было возвращаться.
В часть мы вернулись уже в сумерках. Второй «уазик» с моим завскладом свернул куда-то вбок на самом въезде
