style="font-size:15px;"> – Да. У капитана были старомодные предрассудки относительно антисептических средств. Он всегда употреблял патоку для перевязки свежих ран. Я лежал на койке много томительных недель – переход был очень длинный – и к тому времени, как мы пришли в Гонгконг, рана зажила, и в береговом враче не было надобности. Я уже нес свою вахту третьего помощника, – в то время у нас было по три помощника капитана.
Только спустя много дней я мог убедиться в том, какую ужасную роль этот шрам на голове мистера Меллера должен был сыграть в его судьбе и в судьбе «Эльсиноры». Если бы я знал это в ту минуту, капитан Уэст был бы разбужен самым необычайным образом, так как к нему явился бы крайне решительный полуодетый пассажир с диким предложением, в случае необходимости, немедленно купить «Эльсинору» со всем ее грузом с условием, чтобы ее тотчас повернуть обратно в Балтимору.
Но теперь я только подивился тому, что мистер Меллер прожил столько лет с такой дырой в голове.
Мы продолжали разговаривать, и он рассказал мне много подробностей этого случая и других случаев в море, в которых играли роль безумцы, по-видимому, переполнявшие все суда.
И все-таки этот человек мне не нравился. Ни в том, что он говорил, ни в его манере говорить я не мог найти ничего дурного. Он казался человеком великодушным, обладающим широким кругозором и, для моряка, вполне светским. Мне нетрудно было простить ему чрезвычайную слащавость речи и излишнюю вежливость обращения. Дело было не в том. Но я все время с тяжелым чувством и, полагаю, интуитивно ощущал, несмотря на то что в темноте не видел даже его глаз, что там, позади этих глаз, внутри этого черепа, скрывалось чуждое мне существо, которое наблюдало за мной, измеряло меня, изучало и говорило одно, думая в то же время совершенно другое.
Когда я пожелал ему спокойной ночи и пошел вниз, у меня было такое чувство, точно я разговаривал с одной половиной некоего двуликого существа. Другая половина молчала. И все же я чувствовал ее, живую и волнующуюся, замаскированную словами и плотью.
Глава XI
Я снова не мог заснуть. Я принял еще кремортартар. Я решил, что теплота постели раздражает мою крапивницу. А между тем, едва я переставал стараться уснуть, зажигал лампу и принимался за чтение, раздражение кожи ослабевало. Но оно снова возобновлялось, как только я гасил лампу и закрывал глаза. Так проходил час за часом, и в течение их, среди тщетных попыток уснуть, я прочел много страниц «Отшельника» Рони – занятие не слишком веселое, должен оказать, так как все время речь идет о микроскопическом и слишком тщательном исследовании измученных нервов, телесных страданий и умственных аномалий Ноэля Сервеза. Наконец я бросил роман, проклял всех французов-аналитиков и нашел некоторое утешение в более жизнерадостном и циничном Стендале.
Над головой я слышал ровные шаги мистера Меллера, ходившего взад и вперед. В четыре часа вахта сменилась, и я узнал старческое шарканье ног мистера Пайка. Полчаса спустя, как раз когда зазвонил будильник буфетчика, тотчас же остановленный чутким китайцем,
