в его разум, он был холоден, сразу же почувствовал вторжение, и я, обожженная его ненавистью, оттолкнулась от мыслей генерала.
Он стал внимательно всматриваться в лица, ища того, кто посмел прикоснуться к его разуму, но его отвлекли, и я вздохнула с облегчением, когда увидела, как к нему подошел медик и сообщил о готовности принять первую группу новобранцев.
Нас, дрожащих от холодного горного воздуха и окончательно ошалевших от страха, повели через всю базу к одному из зданий, отличавшихся от остальных лишь тем, что на его крыше находился автономный энергатор, казавшийся злокачественной опухолью. Как же мне не хотелось заходить в это здание! Внутренний голос кричал: «Беги!», но я покорно стояла, утешая себя тем, что предстоящая боль будет скоротечной, а польза будет огромной.
Первую группу увели сразу же, за второй через пятьдесят минут вышел медик, и следующие уходили через равный отрезок времени.
– Прям конвейер какой-то, – еле слышно прошептала Гарана. Вздохнув, она отвернулась и, слегка задев меня локтем, прошептала: – Этот офицер не сводит с тебя глаз. Вы что, знакомы?
– Нет, и знакомиться с ним не советую. В нем столько ненависти, что мне жаль любого, кто попадет к нему под горячую руку!
– Молчать! – взревел один из сержантов, и я уже приготовилась получить пару ударов за свою болтливость, но после отбора отношение к нам изменилось, и сержантам оставалось только орать по любому поводу…
Войдя в здание, я едва устояла на ногах. Страх хлестнул меня по спине больнее сержантов. Увиденное мною в огромном помещении, разделенном на три зала, отняло последние силы, и лишь гордость заставила меня высоко держать голову и не поддаваться панике.
В первом зале нас осмотрели медики. Они ставили красные метки на наших телах, указывая обнаруженные патологии или болезни, и вскоре кожа новобранцев стала почти полностью красной от меток. Это очень веселило сержантов и раздражало медиков, и лишь четверо прошли медосмотр без единой метки. Я и трое парней огромных размеров остались стоять в сторонке и наблюдать за тем, как остальных завели во второй зал, имевший прозрачные стены, которые начали темнеть, как только за новобранцами закрылась дверь.
– Вам повезло, что вы не пройдете через процесс оздоровления! – шёпотом проговорил один из сержантов, проводя ладонью по моей обнаженной спине. – Через это проходят не все. Кто-то сходит с ума, а кто-то уже никогда не откроет глаза.
Я еле сдерживала желание ударить нахала. Мне приходилось молча сносить его вольности, но тот становился все наглей и наглей. Меня спас сигнал о начале обработки, отвлекший сержанта от меня.
В зале «оздоровления» на людей хлынул ярчайший свет, затем мы услышали звук, показавшийся мне воплем самой смерти, и люди в зале на секунду стали похожи на негативы. Процесс не занял и пяти минут. Один из медиков дал мне пузырек с нашатырем и приказал привести в чувство прошедших обработку. Но трое из них не очнулись,
