был снисходителен.
– Никаких горячих блюд! Не тот случай, Макс! Легче, легче! Первое, конечно, вино. Пусть будет сладкий херес. Естественно, к хересу нужны белые сыры, паштеты, лучше – белое мясо. И, разумеется, фрукты. И десерт – песочные пирожные. Сделаем заказ в кондитерскую Голлербаха, дороговато, но лучше не скупиться. И получится у нас маленький европейский фуршет. Угодим!
– Кто знает, кто знает… – нервничал Макс.
Ради встречи с незнакомкой он перевернул свой гардероб, критически осмотрел единственный приличный костюм, шитый в Париже и сорочку к нему – готовился основательно.
Письмо с ответом пришло очень быстро: курьер принес его утром третьего дня. Незнакомка вежливо уточняла, в котором часу господину Волошину будет угодно принять ее и где. Макс тут же отписался, что ждет ее с большим нетерпением сегодня же, к обеду. Отправив записку с тем же курьером, Макс бросился хлопотать. Точнее: переживать по поводу предстоящего события. Если бы не деловитая собранность Алексея!
Алексей все обставил как нельзя лучше. Позвонил по телефону, куда следует. Добавил к костюму Макса жилет и галстук из своих запасов. Была вызвана горничная для наведения лоска в квартире.
Макс повеселел. А когда прибыли заказанные деликатесы, стал нетерпеливо ходить по комнате, потирая руки от предстоящего удовольствия и приговаривая:
– Вот ведь! Не ожидал! Не ожидал, что она согласится! А ты говоришь: нерешительная! Не знаешь ты женщин, Алешка! Загорелось ретивое – придет…
Граф улыбнулся. Макс пыжился казаться сердцеедом. Но все его россказни об амурных триумфах были лишь выдумкой – в этом Алексей успел убедиться за год их дружбы. «Семь пудов мужского шарма» интересовали прекрасных дев лишь в том случае, если им нужно было выплакаться на его могучей груди. А что до остального… Впервые голое женское тело Макс увидел уже в том возрасте, когда счет любовных побед мужчины обычно переходит от количества к качеству. Прелестницы предпочитали с Максом дружить и только.
И вот ему выпадает такая удача! Что значит магия литературной славы! Ну, ничего, ничего, будет и на нашей улице праздник.
Алексея развлекало поведение Макса: тот то и дело прилипал к окну посмотреть: не подъехала ли очаровательница. Нетерпение его все возрастало, передалось оно и Алексею.
И вот напольные часы с тяжелым маятником пробили четыре. Поэты невольно переглянулись: сейчас она появится…
Лиля бродила вокруг их дома, колодцем смотрящего в безоблачное небо, уже с час или более. Изучила окна, балконы и двери, оценила из-за чугунных ворот важный вид дворника и жильцов. Ноги подкашивались. Руки – проклятые руки – дрожали. Как бы голос не сел, иначе совсем позор.
До последней минуты она боролась с искушением уйти и не возвращаться. Но маховик судьбы уже пришел в необратимое движение.
Лиля поминутно поглядывала на уличные часы. Момент настал – и она прошла, наконец, в парадное, сообщила консьержу, к кому
