ва-ам спасибо…
Тут в плане у Курта стояло предложение проводить Веру, но на него вдруг навалилась эта напасть, и он опять впал в ступор, и ясно увидел себя со стороны – толстого, нелепого, мнущегося возле красивой молодой женщины.
Какая-то полная еврейка уже громко благодарила Веру за чудную игру, рядом, дожидаясь своей очереди, дежурил ее пришибленный сынок с букетиком фиалок. И Курт похолодел – только тут он сообразил, что забыл купить цветы. И, словно подчеркивая крах его предприятия, полил дождь.
Фиалковый сынок, наущаемый мамашей, сообразил раскрыть зонт над собой и Верой и, сунув ей в руки букетик, залепетал ерунду. Довольная мамаша кивала под своим зонтом. Курт мок возле них, дожидаясь непонятно чего.
– Ну, я поеду. – с полувопросом произнес он, вклинившись в комплименты.
– Спасибо, что пришли, – сказала Вера и покраснела, потому что уже говорила это.
И вдруг, разглядев мокрого и несчастного Курта, предложила:
– Подождите, я вас подвезу. Да идите же, промокнете! И махнула рукой в сторону дверей.
Через несколько минут Вера подъехала за ним на своей маленькой «хонде». Курт сидел рядом мокрый и взволнованный. Он был наедине с нею. Совсем не так, как думал, но – наедине!
– Ну, – сказала Вера, осторожно выводя из ступора своего нестандартного кавалера. – Расскажите что-нибудь.
– Та-ак глупо, – сказал он наконец. – Я-а да-аже не при-инес цветы.
Она рассмеялась.
– И замечательно. Я рада вас видеть просто так.
– И я. М-может, я могу вас пригла-асить куда-ни… будь? Она посмотрела на него, сколько позволяла дорога, и сказала:
– Милый Курт…
Голос звучал немного печально.
– Ну хорошо. По чашечке кофе, да?
В кафе он настаивал, чтобы Вера непременно взяла десерт, Вера немного сердилась, но потом сдалась, и Курт был доволен. Он заговорил о себе – Вера слушала рассеянно, потом спросила про маму. Курт подавил в себе приступ дурноты и исполнил для нее печальный речитатив верного сына.
Вера снова погладила его по руке, как тогда, на поминках.
Когда она остановила машину у его дома, Курт в три приема попросил разрешения как-нибудь ей позвонить, и она, помедлив, сказала: конечно, звоните. Его немного резанула эта пауза и это легкое движение плечами, но он решил об этом не думать. Она ведь сама дала свой телефон!
Телефон он сразу переписал в книжечку. У него был хороший почерк.
Он подождал несколько дней, чтобы было именно «как-нибудь», а не назойливо. Вера была занята. Он позвонил назавтра – она не могла. Посоветоваться было не с кем, и на третий день Курт позвонил снова.
– Курт, – сказала Вера, – мне так неловко, но правда же. Я очень занята.
И он спросил:
– Чем?
– Ку-урт, – укоризненно протянула она, и в трубке настала тишина.
– А…
