он, да?
– Зачем спрашивать? Вы и сами знаете ответ. – Отвернулась, еле скрывая раздражение. Снова вернулась к молитве. Орвил слушал её шёпот, наблюдал за чётким в свете горящих свеч профилем.
– О чём вы всё так неистово молитесь? – спросил вдруг, не дав ей закончить молитву.
Баронесса вздрогнула и посмотрела на него, поджимая губы.
– Вы, правда, хотите это знать? – Он кивнул. – Вам не понравится, что я скажу.
– И всё же?
– Меня замучил ваш отец. Мне было бы гораздо лучше без него… – Она многозначительно замолчала, а барон нахмурился, понимая смысл её слов.
– Вы за это молитесь?! – Он был удивлён. – Вы попадёте в ад!
– Я уже в нём живу…
– Так нельзя!
– Идите – расскажите ему! Вокруг меня и так одни предатели! Я уже не знаю, кому доверять. Ваш отец во всём видит измену. Он уже грозится убить меня, если я вдруг… за его спиной… – Она осеклась внезапно, понимая, что не должна хоть кому говорить всего этого. Это сор, который из угла не выметают. Она вздохнула и добавила уже шёпотом: – Зачем вы только привезли меня сюда? – Он смотрел ей в лицо, нахмуренный, не знающий что сказать, и Ания добавила снова: – Не бойтесь вы так, я не могу молиться на смерть, даже для него – не могу. Я просто прошу сил у Бога всё это выдержать.
– Миледи? – Появившаяся Кора застала их вместе и, может быть, даже слышала, что говорит госпожа с пасынком. Смотрела строго и недовольно. Ну вот, уже сегодня барон Элвуд будет знать о разговоре сына с мачехой.
«Сама виновата, не будешь оставлять меня даже в часовне, ещё и сама получишь».
Ания быстро перекрестилась три раза, не сводя взгляда со святого распятия. Господь милостив, он всё устроит в её жизни.
– Миледи, милорд ждёт вас у себя.
От взгляда Орвила не ускользнуло, как тяжело прикрыла при этих словах она глаза, будто о казни ей объявляли. Бедная, бедная девочка. С каким страхом она живёт, что ей приходится терпеть. Только сегодня приехали, а она уже с побитым лицом. Когда он успел? Разве можно так издеваться над женщиной?
Зачем, в самом деле, я привёз её сюда? В руки к этому старому тирану? В пору самому молиться, чтобы Бог избавил от власти этого человека, родного отца. Нет, этот мир катится в бездну.
Он провожал глазами уходящих женщин. Разве может у кого подняться рука на неё? Как можно? Отец, как ты можешь? Она годится тебе в дочери, а ты бьёшь её. Как ты можешь?
Вечером у камина он долго собирался с духом, чтобы заговорить с отцом об этом. Барон Элвуд сидел в кресле, вытянув ноги к огню, правая рука – на резном навершии трости, левая – на голове любимой гончей.
– Вы не должны так поступать с ней…
Рука барона на голове собаки замерла, в лицо молодого человека упёрся твёрдый взгляд.
– Ты о чём?
– Вы поднимаете руку на свою жену, так нельзя… – Барон поднял ладонь в протесте, останавливая речь сына, перебил:
– Стой-ка!
