правопорядка будут не пузача-хозяина-капиталиста, а безответного работягу-мигранта. Лучше бы полиция проявляла рвение, захватывая с поличным настоящих преступников. Аферистов вроде Бахрома, насильников и убийц.
Что ж тогда получается?.. Ширин и я – два крохотных, тощих, покрытых болячками котенка в огромном недружелюбном мире?.. Из окон на котят выплескивают помои. Автомобили норовят нас переехать. А на каком-нибудь пустыре – того и гляди разорвут поджарые псы, из чьих пастей так и хлещет белая пена. Неужели слабым, как котята, замордованным жизнью парню и девушке некуда податься, чтобы отстоять свои права?.. Прилизанный и спрыснувшийся одеколоном вор и негодяй Бахром не понесет наказания?..
Я застонал от безысходности. Мне показалось: мы не в уютной спальне, а в глубокой черной шахте или в утробе чудовища. Рядом со мной, не открывая глаз, вздыхала и ворочалась Ширин. Простыня под нами свалялась. Тело моей девочки было охвачено огненным жаром. От которого, думалось, загорится постель. Не помню, на какой нерадостной мысли меня подкараулил сон. Просто я выпал из реальности в бездонное пространство. Но то, чем я мучился наяву, преследовало меня и в царстве Морфея. Безобразные видения сменялись кадрами фильма ужасов.
Надо мною хохотал участковый психиатр, демонстрируя здоровенные лошадиные зубы. Он все шире разевал пасть, чтобы, не разжевывая, меня проглотить. Гигантский змей сдавливал меня тугими кольцами. Его чешуйчатое длинное тело увенчивалось головой Бахрома – ухмыляющейся, держащей во рту сигару; выдыхающей облачка голубоватого дыма. Потом мне снилось, что полицейские при полном обмундировании вырывают из моих объятий Ширин. Заламывают ей руки и волокут ее, как преступницу. Я с воплем кидаюсь следом, но утыкаюсь в дверь с подвесным замком. Сверху доносится сатанинский раскатистый смех. Поднимаю голову и вижу: мою девочку увозит на ковре-самолете бородатый старикашка с арбузным брюшком, в чалме и в полосатом халате. Я сразу узнал похитителя. Жирный ишан!.. Треклятый жирный ишан!.. Он, как стервятник сладкое мясцо, уносит свежий цветок для пополнения своего гарема.
Я очнулся от шаркающего звука. Под черепной крышкой было все еще мутно. В комнате стояла предутренняя полумгла. Моя Ширин сидела на постели и пыталась прокашляться. Вместе с шарканьем из груди моей любимой исторгались сдавленные хрипы.
– Родная моя!.. – прошептал я, тоже садясь на колени – и кладя руки на худенькие плечики возлюбленной. – Что с тобой?..
– Точно огонь в груди… – не своим надтреснутым голосом отозвалась моя девочка. – Сильно жжет… И кашель… Я вчера ноги промочила: продырявилась подошва ботинка… Не знаю, как ф теперь, такая больная, буду искать работу.
Ширин склонила голову мне на плечо и тихонько заплакала. Передо мной снова была пугливая большеглазая кроткая серна, а не ледяная принцесса, как за вчерашним недолгим ужином. Но какой ценой далось это обратное перевоплощение!.. Моей милой пришлось заболеть,
