табак. Приложив затем ему к груди ухо, он выслушал его.
– Я и сам иногда слышу… – сказал ему Кент. – Что, хуже?..
Кардиган кивнул ему головой.
– Будете курить, – ответил он, – только ускорите развязку. Я принес вам табак только потому, что это было ваше последнее желание. Но если уж вы так хотите…
Кент тотчас же протянул руку к табаку.
– Стоит того… – сказал он. – Спасибо, голубчик!
Он набил трубку, а Кардиган поднес ему спичку. И в первый раз за эти две недели из губ Кента потянулся табачный дым.
– Караван пошел на Север, – сказал он.
– Да, груз большей частью для Макензи, – ответил доктор. – Далекий путь!
– Самый лучший на всем Севере. Три года тому назад мы вместе с О’Коннором прошли его весь на баркасе взад и вперед. И сдружились с ним. Да вот, кажется, и его шаги!
И действительно, из соседней палаты до них донесся звук приближающихся шагов.
Вошел О’Коннор, и как-то сразу, в одно мгновение, вышел из комнаты и Кардиган. Сержант держал в руке ярко-красные лесные цветы.
– Это патер Лайон приказал передать тебе… – начал он. – Приходя сюда, я нарушаю правила, но я должен кое-что сообщить тебе, Джимми. Я нисколько не верю тому, будто бы ты мог убить Джона Баркли; не верит этому и сам наш инспектор Кедсти, но все-таки вследствие твоего признания он принимает против тебя спешные меры. А теперь я хочу поставить вопрос ребром: действительно ли ты убил Баркли?
– Значит, ты не веришь исповеди умирающего? – ответил ему Кент.
– Черт побери, я спрашиваю: ты это сделал или не ты?
– Я.
О’Коннор уселся, вцепившись пальцами в край стола.
– Я так расстроен от всех этих неожиданностей, – сказал он. – Но, надеюсь, ты ничего не будешь иметь против, если я спрошу тебя про девушку?
– Девушку?! – воскликнул Кент. Он уставился на О’Коннора. – Какую девушку? – переспросил он.
Сержант в свою очередь уставился на него с вопросительной серьезностью.
– Вижу, что и ты не знаешь ее, – сказал он. – Я тоже ее не знаю. Никогда раньше не видал. Вот почему я и сомневаюсь насчет инспектора. Как-то странно все это… Когда мы уходили давеча от тебя, он потребовал от меня, чтобы я сопровождал его домой. Мы пошли. Вдруг он изменил намерение и сказал, что мы должны идти уже не к нему домой, а в канцелярию. Когда мы проходили через тополиную аллею, то на ней, в каких-нибудь десяти шагах от нас, стояла девушка; она остановила меня, потом Кедсти. Я услыхал, как он что-то прокряхтел, произнес такой звук, точно его кто-то ударил. Я никогда еще не видал такой девушки, такого лица и таких волос и уставился на нее как дурак. Она пристально взглянула на Кедсти и так некоторое время продолжала смотреть на него, а затем обогнала нас. Ни слова не сказала.
Он взял со стола спичку и погрыз
