турки держались и дрались лишь до тех пор, пока мои фланговые не нагнали на них страха, расстроив тем самым их ряды. Тут наступил момент храбро броситься на врага. Мы совершенно рассеяли его, разбили наголову и не только загнали обратно в крепость, но заставили совсем покинуть ее и отбросили мусульман очень далеко, на что даже и не рассчитывали.
Благодаря невероятной резвости моего коня я опередил всех преследователей. Когда же, очутившись в самой крепости, я увидал, что неприятель, ища спасения в бегстве, знай себе драпает через противоположные ворота вон из города, то счел за лучшее остановиться на базарной площади да приказать трубачу трубить сбор.
Остановился, оглядываюсь… Вот тебе раз! Позади меня ни трубача, ни кого бы то ни было из моих гусар.
«Что они, скачут, что ли, по другим улицам или куда-нибудь девались?» – подумал я.
Однако, по моим соображениям, гусары не могли быть далеко и негде было им замешкаться.
В ожидании товарищей повернул я своего запыхавшегося литвина к водопою, устроенному на площади. Он жадно припал к воде и пил ее, пил без всякой меры. Меня наконец удивило, почему бедное животное не в силах утолить свою жажду.
А между тем дело объяснилось довольно просто.
Когда я опять стал озираться по сторонам, отыскивая глазами своих солдат, что же представилось моему взору, как вы полагаете, милостивые государи? Вся задняя половина моей несчастной лошади, с крестцом и ляжками, была отрублена напрочь. И выпитая лошадью вода выливалась сзади, не принося животному ни прохлады, ни облегчения.
Как это могло случиться, оставалось для меня совершенной загадкой, пока не прискакал наконец ко мне – причем с противоположной стороны – мой конюх. Среди потока сердечных поздравлений, пересыпанных крепкими ругательствами, он сообщил следующее. Когда в сумятице неприятельского бегства я въезжал вслед за турками в крепость через ворота, сверху неожиданно спустили тяжелую железную решетку; она ударила моего коня по спине и разрубила его пополам. И вот отрубленная задняя часть, очутившись в густой толпе беглецов, отчаянно ломившихся в ворота, принялась жестоко лягаться, производя страшное опустошение среди них, а потом победоносно удалилась на ближайшее пастбище, где, по всей вероятности, мне будет легко ее найти.
Обрадованный такой вестью, я тотчас поворотил назад, и передняя половина моей лошади, остававшаяся еще в моем владении, привезла меня на указанный луг необычайно быстрым галопом.
На мое счастье, здесь я действительно отыскал и другую ее половину, причем, к своему немалому удовольствию, убедился воочию, что задняя половина как ни в чем не бывало предается невинному развлечению. Оно было выбрано удивительно кстати. Самый изобретательный церемониймейстер не сумел бы придумать ничего более подходящего для забавы безголового субъекта.
Одним словом, отрубленная часть моего чудо-коня в кратчайший срок уже успела завязать весьма близкое знакомство с
